Сегодня многие пары и семьи будут отмечать День всех влюбленных, дарить друг другу подарки и тепло. Среди белорусов немало тех, кто не может обнять своего любимого человека и этот праздник тоже проведет без него. Все из-за того, что одного партнера политическая ситуация и протесты вынудили уехать из страны, а у второго — есть причины остаться. Мы хотим рассказать истории именно таких людей. Когда мы искали героев для этого материала, некоторые боялись общаться с нами, опасаясь привлечь внимание к оставшемуся в Беларуси члену семьи. Другие с грустью говорили, что за год на расстоянии отношения разладились и, возможно, близятся к разводу. Но нашлись и те, кто не допускает даже мысли о расставании, старается справляться со всеми трудностями за сотни километров друг от друга и готов рассказать, каково это — месяцами жить порознь. Все имена наших собеседников изменены в целях их безопасности.
Марина и Роман: «Один длинный день сурка без любимого человека»
Пара в браке 2,5 года. У Марины — двое детей от первого брака. С июня 2021 года семья живет раздельно: Роман из-за риска возможного преследования по политическим мотивам уехал из Беларуси, а Марина с детьми осталась, чтобы не отрывать их от школы и привычной для них среды.
Роман (далее Р): Вначале мы думали, что в августе я вернусь домой. Поэтому, конечно, какая-то легкая грусть из-за расставания была, но без подавленности. И казалось, что не так давно виделись, и было много надежд, что скоро все разрешится. Ну и, естественно, в таких случаях всегда спасает работа. Когда мы поняли, что в августе это не произойдет, стало сложнее. Понимаете, сама по себе ситуация, когда люди в браке какое-то время не вместе, встречается часто: есть командировки, есть капитаны дальнего плавания и дальнобойщики. Но тут всегда есть какая-то граница разлуки. Условно: месяц-два — и встречаемся. А в случае таких пар, как наша, главная проблема — отсутствие каких-либо временных рамок и ощущение бесконечности. Одного длинного дня сурка без любимого человека.
Марина (далее М): Мы не так долго вместе, но у нас быстро выработались какие-то семейные привычки. Мы всегда после работы шли на прогулку с детьми или вдвоем, много ездили по Беларуси, да и в целом все свободное время проводили вместе. Поэтому сейчас очень чувствуется нехватка близкого человека: все, что мы делали вдвоем, приходится делать одной.
Жизнь в разных странах стала большой проблемой для детей: они очень привыкли к Роме, тесно общаются с ним. Очень сильно переживала дочь — у нее появилось ощущение, что ее бросили, хотя они с мужем все время созваниваются. Чтобы помочь ребенку справиться с появившимся ощущением одиночества, мы решили купить собаку. Еще Рома мягче, чем я, поэтому с вопросами по школе дети обычно шли к нему, а он уже потом рассказывал мне (смеется). После его отъезда эти привычные алгоритмы нарушились. Но они нашли очень хороший выход — и делают уроки по Viber: дочь отправляет черновики мужу, он исправляет ошибки, потом она переписывает и отправляет снова. Старшему ребенку он помогает с рефератами.
Р: Уроки — небольшая доля того, чем я могу помочь отсюда. Я стараюсь делать все, что только можно, ведь все равно возникают какие-то вопросы, которые нужно решать. Когда живешь вот так на расстоянии, нужно быть постоянно в контакте с близким человеком, чтобы у него не возникло чувство, что он один, никому не нужен и не интересен, о нем не беспокоятся. По сути, все то же самое, как и когда вы видитесь лично, только по телефону. Может, где-то устаешь от однообразности такого формата, но что еще остается? Ты можешь миллион раз злиться на Telegram, когда он виснет при звонках, но у тебя нет вариантов. Поэтому позлился — и пошел звонить снова.
М: Это наше с мужем правило: обязательно созваниваемся дважды в день. Проговариваем, что у кого происходит, какие есть проблемы, чтобы не было ощущения оторванности друг от друга. Еще мы договариваемся смотреть один и тот же фильм, читать одну и ту же книгу, стараемся соблюдать традиции, к которым привыкли. Это тоже дает ощущение, что человек находится рядом. На расстоянии мессенджеры очень сильно спасают.
«Провожаешь и возвращаешься в квартиру, где еще час назад все было обжито, а теперь — снова пусто»
Р: Каждый вечер мы подробно рассказываем друг другу, что было во время дня, просто болтаем. Ну и в выходные, конечно, мы созваниваемся чаще. Мы много говорим. Я в курсе всех событий в семье, и такого чувства, что человек не рядом, нет. Просто не могу находиться с женой и детьми физически, и этого не хватает больше всего. Естественно, настроение «прыгает», меняется. Когда оно в порядке, как-то думаешь о том, что все это временные трудности и вы скоро увидитесь. А когда накатывает совсем, очень ощущается это одиночество, нехватка общения, объятий.
М: И здесь мы никакой рецепт не придумали. У меня бывают периоды, когда я очень расстроена, мне грустно, начинаю ныть, что больше не могу так. Хорошо, что Рома более спокойный и уверенный — он все время меня успокаивает, говорит, что все будет хорошо. Раз в несколько месяцев мы встречаемся и эти встречи планируем заранее: куда поедем, в какой театр или музей пойдем, что посмотрим. Это тоже выручает. Но возможности обнять друг друга не хватает настолько, что, когда все же съезжаемся, пытаемся как-то компенсировать время — все время проводим вместе, обнявшись, держимся за руки. Ходим по 16−20 тыс. шагов в день — чтобы про запас набираться впечатлений.
Первый раз мы виделись на несколько дней, а зимой у нас получилось провести вместе больше недели. Было очень сложно дожидаться этих дней: раньше покупаешь билеты, к примеру, в Париж на восемь месяцев вперед. И знаешь, что спустя это время полетишь, а сейчас может быть положительный ПЦР, могут закрыть границы — и ты всегда перед поездкой нервничаешь. Потом еще сложнее снова прощаться, особенно детям.
Р: Первый раз мы виделись на «нейтральной территории» — оба приехали из разных городов, и это было похоже на романтический уикенд. А во второй раз Марина с детьми приезжала ко мне. И когда в квартире появляется жена, ее вещи, когда пространство оживает — мозг решает, что все закончилось, семья воссоединилась и все прекрасно! А потом она снова уехала. Это, наверное, было самое тяжелое время: ты провожаешь человека и возвращаешься в квартиру, где еще час назад все было обжито, а теперь — снова пусто. Но я себе не позволяю ныть жене. Как часто шучу: в семье должен ныть кто-то один (смеется). Нужно и важно говорить, что ты скучаешь, что тебе человека не хватает. Но не ныть, ведь проблема от этого не решится. Поэтому, мне кажется, и для себя, и для семьи, и для работы нужно выходить из этого состояния. Спасают мысли о будущем — как куда-то поедем, что будем делать, когда вернемся.
М: Это расставание в какой-то степени напоминает период, когда вы только встречаетесь. Потому что, когда уже живете вместе, романтика немного уходит. А на расстоянии мы стали друг другу говорить больше теплых слов. Бывает, сидишь на работе, очень хочется услышать человека — ты открываешь мессенджер и пишешь: «Я тебя люблю». Мы поддерживаем друг друга в бытовых вещах. Например, я пошла к врачу, только потому что муж настоял и сам заказал мне талон. Иногда раньше, чем я, он замечает какие-то премьеры в театрах, куда мы любили ходить вместе, и присылает программу.
Уже больше полугода прошло, как Рома уехал, и недавно он сказал, что соскучился по району. Я пошла фотографировать дороги, по которым мы всегда шли на работу, к метро, наши привычные прогулочные места. Просто снимала все вокруг, чтобы помочь ему бороться с ностальгией.
Р. Мы часто обсуждаем нашу квартиру, как-то недавно я даже просил Марину сбросить фотографии — из окна, окрестности. Мой дом — безальтернативно там, где моя семья, в Минске. Здесь у меня на видном месте стоит чемодан. Я вижу его каждый день. И приоритеты четко расставлены: это съемное временное жилье. Какие-то вещи неизбежно покупаются уже тут, но многие привезены из Минска: книги, фотографии, картины, которые дочь нарисовала. Это все напоминает о доме и семье.
«Невозможно бесконечно жить по отдельности»
М: Мы пропустили день рождения Ромы. Но я накануне шла и покупала ему подарок. Хоть и понимала, что он нескоро дойдет. Все равно хочется сделать ему что-то приятное. Еще мы пропустили годовщину нашей свадьбы. И сейчас 14 февраля — тоже больной вопрос. Мы любим дарить друг другу подарки лично, не хочется пересылать по почте, поэтому собираем их друг другу и ждем возможности вручить. И вот ты открываешь шкаф, видишь эту вещь и думаешь: ну, еще два месяца, потом еще месяц — и я его вручу. Это помогает справиться с грустью, что у всех праздник, а ты не можешь обнять любимого человека.
Чем больше проходит времени, тем тяжелее ждать, тем меньше спасают разговоры. Мне кажется, на расстоянии можно прожить максимум год-два. А дальше — либо нужно съезжаться, либо привыкаешь жить по отдельности. Думаю, нельзя придумать схему, чтобы сохранять целостность семьи, несмотря на то, что сильно любишь человека и скучаешь по нему. Семья в том, чтобы быть вместе. Мы, слава богу, еще не почувствовали этот кризис.
Когда уезжали в прошлый раз и захлопнулась дверь автобуса, мы переписывались до самой границы — хотели оттянуть момент расставания. И тогда же мы оба поняли, что так долго нельзя. Чем больше времени проходит, тем больше ощущаем, насколько нам друг друга не хватает. Мне кажется, в такой жизни очень нужны какие-то сроки: если что-то к определенному моменту не меняется, мы будем менять это сами. Меня поддерживает осознание, что ожидание закончится и мы больше не будем расставаться.
Р: Тут альтернатив не существует — надо съезжаться, потому что невозможно бесконечно жить по отдельности. А других вариантов, тем более таких, что с этим человеком мы можем расстаться, у меня в мыслях и близко нет! Мне это кажется смешным — расставаться из-за таких временных трудностей. Я много читал о подобных случаях, и думаю, там у пар могли быть какие-то внутренние проблемы, ставшие триггером. А поводов обидеться друг на друга мы и в Минске не находили, а сейчас — тем более.
Наверное, сейчас каждый человек в глубине души надеется, что случится какое-нибудь чудо (думаю, все понимают, какое), и получится вернуться домой, к близким. А пока, конечно, мне хочется скорее встретиться с Мариной и детьми. Поцеловать, обнять, постараться всех сграбастать, насколько хватит рук.
М: Конечно, в поездках очень устаешь, но когда встречаешь человека, просто стоишь и обнимаешь его несколько минут, не отходя. Когда мы встречаемся, спорим с детьми, кто кого будет держать за руку, потому что у Ромы их всего две, а нас трое (смеется). Я уступаю место детям, но мне тоже очень хочется! Сейчас мы живем в ожидании этих встреч.
Владислав и Анна: «Довольствоваться не объятиями, физическим присутствием человека рядом, а просто перепиской»
Собеседники — из разных городов, учились в одном из белорусских вузов и познакомились во время забастовки в конце октября 2020 года. Владислава отчислили после тех событий. Он вернулся в свой город, но продолжил общаться с Анной. В конце того года у них начались отношения, а осенью 2021-го парень уехал на учебу в Польшу по программе Калиновского. Девушка продолжает учиться в Беларуси.
Владислав (далее В): После отчисления мне грозила армия — в военкомате меня уже ждали. Но выяснилось, что я не годен к службе. Как только получил военный билет, сразу приехал к Ане, потому что из-за большого расстояния между нашими городами мы редко виделись. В тот период мне было тяжело. Мои переживания сказывались на отношениях — я не понимал, что делать дальше: остался без образования, поступил учиться в Польшу, но не смог уехать, не работал.
Весной 2021-го я прошел на еще один набор программы Калиновского. Тогда снова приехал к Ане. Потом было лето, и мы могли видеться часто. О моем скором отъезде из Беларуси даже не хотелось думать, не то что говорить. Это было невероятно сложное решение для нас обоих. Порой это ставило под угрозу наши отношения, но мы всегда понимали, что нужно пережить этот этап, чувствовали, что справимся с ним. В октябре прошлого года я уехал. Было тяжело: ты едешь абсолютно один, тебя там никто не ждет. В первый день я не понимал, зачем я там, почему. Теперь мы можем увидеть друг друга раз в три месяца, когда, согласно ограничениям, я теоретически могу приехать в Беларусь и потом выехать на учебу. Но каждый приезд в страну — это риск. Периодически моим близким звонит человек, который представляется сотрудником РУВД, и спрашивает, когда я вернусь и смогу прийти на беседу. Поэтому сейчас мы все больше склоняемся к тому, чтобы видеться все же где-то в других странах — это гораздо безопаснее.
Анна (далее А): Наверное, на тот момент я еще не осознавала, на что иду. Мы очень долго пытались прийти к этим отношениям, а мысль о том, что будем жить не вместе, так еще и в разных странах, нас долго стопорила. Решиться было действительно сложно. Сначала казалось, что ограничения на выезд скоро снимут и мы сможем видеться каждый месяц. Но их не сняли до сих пор.
Когда мы с Владом попрощались и закрылась дверь автобуса, я понимала, что через полчаса у него пропадет связь и появится нескоро. Очень сильно переживала: как он доедет, что будет с общежитием, как он разберется в другой стране без интернета — действительно было страшно. Не знаю, как бы я сама со всем этим справлялась, поэтому тогда пыталась быть ему опорой — заменить всех, кого ему пришлось так резко потерять, чтобы он чувствовал, что у него есть человек, который его поддерживает и ждет.
В: Перед моим отъездом Аня подарила мне комплект носков, перчатки и шарф. Это мило и классно, потому что эти вещи я все время могу носить. Каждый раз я надеваю их и вспоминаю, чей это подарок. Мы все время на связи. Когда грустно или плохо, мы всегда можем позвонить друг другу. И если у кого-то из нас что-то происходит в жизни, самое ценное, что может быть, это поддержка.
А: Мне кажется, очень важно, чтобы человек тебя на 100% понимал. Если ты чем-то с ним поделился, чтобы он смог почувствовать твою проблему и помочь. И это не зависит от расстояния: бывает, люди рядом, но не могут поддержать так, как человек в нескольких десятках или сотнях километров от тебя. Мы часто отправляем друг другу фото, всегда желаем доброго утра. Хотя я раньше ненавидела переписываться, у меня не было интернет-друзей. Я и сейчас могу подружке не отвечать весь день, но Владу пишу всегда.
В: Для нас переписки и звонки — это не обязательная рутина, а обоюдное желание. Для меня это очень ценно. Но представьте: тебе тяжело, а ты не можешь обнять любимого человека, поцеловать, подержать за руку.
А: Невероятно трудно — довольствоваться не объятиями, физическим присутствием и поддержкой человека рядом, а просто перепиской в Telegram, голосовыми сообщениями, звонками — и то с плохой связью. Не хватает физического контакта. Я очень тактильный человек, и мне нужно это тепло, объятия, любовь здесь. Приходится бороться с собой и искать компромиссы.
Иногда мы можем поссориться по каким-то бытовым причинам. И когда человек рядом, разрешить это куда легче: обнял его — и вот вам уже легче. А написать, как сильно ты его любишь, или читать эти слова от него на экране своего телефона — это совсем другое. К тому же, всегда давит то, что мы не знаем, что будет завтра, когда мы будем вместе — через год, два или три. А вдруг вернут разрешение на выезд раз в шесть месяцев, а не на три? А вдруг их вообще закроют, и мы больше не увидимся?
«Переезжая, хочется понимать, что я не оставлю здесь свою семью — а уеду к своей семье»
А: Расстояние лишило нас свиданий, прогулок. Когда Влад приезжал, нам хотелось просто побыть дома, вдвоем, насладиться бытом, который другим, наверное, наскучивает. А нам этого не хватает! Старались ухватить каждую минуту, и, например, пойти вместе в магазин за продуктами и потом приготовить ужин, вместо того, чтобы сходить в кино или кафе, встретиться с общими друзьями.
В: Аня предлагала мне пойти погулять со своими бывшими одногруппниками. Зачем, если я приехал к ней? У меня сейчас нет времени на друзей, когда так редко удается увидеться с девушкой. Я уже хочу начать обустраивать наше общее жилье, пусть даже это будет что-то съемное, выбирать мебель. Когда мы виделись, могли лежать и часами смотреть видео, как, например, обустроить ванную за пять рублей (смеется).
Мы надеемся, что будет еще один набор на программу Калиновского и Аня сможет поступить. Ну, а в худшем случае ей придется доучиться в Беларуси, после переехать в Польшу, и только тогда мы сможем жить вместе.
А: Наверное, я бы могла переехать и раньше. Потому что я не уверена, что 100% поступлю. У меня есть доказательства давления со стороны вуза на меня, но в Беларуси многие студенты пострадали куда сильнее, и, конечно, у них будет вполне заслуженное преимущество. Поэтому мы рассматриваем и переезд, не связанный с учебой. Просто решили не спешить, чтобы это не было так сумбурно.
В: Пока мы надеемся встретиться весной, а летом планируем расписаться. Для нас это такая формальность, которая даст еще больше уверенности, что наши отношения очень серьезны. Это больше, знаете, психологическая опора — знать, что мы муж и жена, что все это временная трудность, и дальше, спустя какое-то время, мы будем вместе.
А: Мы долго обсуждали это и оба пришли к этому решению. Хотя и я, и Влад считали, что еще все-таки рано. Возможно, в другой ситуации, когда мы были бы рядом, я бы на это не решилась. Но, переезжая в Польшу, хочется понимать, что я не оставлю здесь свою семью — а уеду к своей семье. Так морально будет легче. Ведь, если Влада отчислили и у него не было выбора, то мне нужно самой принять решение, оставить работу, учебу и семью, пережить все то, что он уже прошел, самой. Но мы оба знаем, что, несмотря ни на что, когда-нибудь будем вместе.
В: Это прекрасно, если мы переживем этот этап, осилим его. Хочется, чтобы у людей, которые живут или встречаются на расстоянии, было достаточно терпения и веры друг в друга. Просто помните, что, если вы любите друг друга, это чувство действительно способно на чудеса.