Анкара бросает вызов Москве? Почему Турция не пустила в Черное море флагман Тихоокеанского флота России

В Сингапурском проливе 6 ноября были замечены три военных корабля Тихоокеанского флота России: «Варяг», «Адмирал Трибуц» и «Борис Бутома». С февраля нынешнего года они находились в Средиземном море и, по мнению украинского эксперта Андрея Клименко, готовились войти в Черное море, где должны были участвовать в войне против Украины (как, например, ряд кораблей Северного флота, которые РФ заранее перебросила в Черное море) — однако, очевидно, не смогли это сделать. Похоже, именно их имел в виду министр иностранных дел Турции, когда в начале весны заявлял, что Турция отказала России в транзите трех не приписанных к черноморским базам военных кораблей в Черное море. А должна ли Турция вообще пропускать российские военные корабли через проливы Босфор и Дарданеллы? И можно ли интерпретировать ситуацию как вызов, который Анкара бросает Москве? Разбираемся.

Что произошло и почему это важно

Сложившаяся с проходом российских кораблей через проливы ситуация тесно увязана с неудачной попыткой РФ замаскировать войну против Украины, называя ее «специальной военной операцией». Появление термина «СВО» обусловлено не только желанием выставить свои действия в положительном свете перед обществом, но и конкретными юридическими последствиями. Развязывание и ведение агрессивной войны является преступлением как с точки зрения российских законов, так и в международном праве. Кроме того, сам факт ведения войны Россией приводит в действие специфические положения разнообразных международных договоров. Один из них — Конвенция Монтрё о статусе проливов — как раз и определяет права и обязанности Турции в отношении проливов Босфор и Дарданеллы, через которые проходит единственный морской путь из Черного моря в Средиземное и обратно.

Конвенция была принята в 1936 году в швейцарском городе-курорте Монтрё, от которого и получила название. Она стала результатом многолетних попыток решить противоречия между турецким суверенитетом над черноморскими проливами и интересами других стран в бассейне Черного моря. Документ обеспечивает относительную свободу прохода по Босфору и Дарданеллам для гражданских судов, но жестко регламентирует порядок использования проливов военными кораблями. В частности, права Турции в этой сфере очень сильно зависят от того, участвует ли страна, подписавшая Конвенцию, в войне. В статье 19 документа определено, что военные корабли воюющего государства не могут проходить через проливы, кроме как при возвращении на свою базу.

Турция последовательно придерживается требований Конвенции Монтрё, но в некоторых случаях использует лазейки, имеющиеся в ее тексте. Например, в 1960-х США отправляли в Черное море боевые корабли с противолодочными ракетами ASROC калибра 420 мм. Когда СССР заявил протест в связи с тем, что по Конвенции нечерноморская держава не должна проводить через проливы корабли с орудиями калибром более 203 мм, Турция отклонила советские жалобы, указав на то, что ракеты орудиями не являются. А на момент подписания Конвенции ракет подобного класса и вовсе не существовало.

Сложившаяся в феврале ситуация тоже оставляла Турции определенную свободу для маневра. Если бы Анкара захотела пропустить корабли Тихоокеанского флота России в Черное море, она могла бы это сделать. Например, воспользовавшись версией российской пропаганды, утверждающей, что никакой войны на самом деле нет, есть лишь «спецоперация». Это значило бы, что, с точки зрения Турции, Россия воюющим государством не является и под действие ограничивающих положений Конвенции Монтрё не попадает.

Тем не менее уже 27 февраля, на четвертый день полномасштабного российского вторжения в Украину, турецкий министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу ответил на обращение Киева и на официальном уровне признал российско-украинский вооруженный конфликт войной: «Сейчас это не пара авиаударов, ситуация в Украине официально является войной… Мы будем выполнять Конвенцию Монтрё».

То, что российские боевые корабли Тихоокеанского флота находятся сейчас не в Черном море, а на пути к портам приписки, означает, что за прошедшие восемь месяцев позиция Турции не изменилась. Ее руководство по-прежнему считает войну войной, а Россию — ее участником.

А зачем вообще России Тихоокеанский флот в Черном море?

Ракетный крейсер «Варяг» был спущен на воду в 1983 году и до 1995-го носил название «Червона Украина». Этот «убийца авианосцев» построен на судостроительном заводе в Николаеве и относится к тому же типу ракетных крейсеров 1164 «Атлант», что и потопленная украинцами в апреле «Москва». Как и погибший корабль, бывший флагманом Черноморского флота, «Варяг» является флагманским кораблем флота Тихоокеанского.

По меркам российского флота «Варяг» — большой и сильный корабль, несущий 16 пусковых установок противокорабельных ракет П-1000 «Вулкан». Эти ракеты с максимальной дальностью полета до 800 км способны нести обычную фугасно-кумулятивную боевую часть с 500 кг взрывчатого вещества либо ядерную боеголовку мощностью в 350 килотонн. С помощью «стаи» таких ракет «Варяг» теоретически должен топить на большой дистанции авианосную группировку противника. Кроме этого, на борту «Варяга» имеется 64 пусковые установки зенитно-ракетного комплекса «Форт» — морской разновидности комплекса С-300, который российская армия активно использует для ведения огня по наземным объектам. Кораблей уровня «Москвы» и «Варяга» у России в Черном море больше нет.

Если бы Турция согласилась пропустить ракетный крейсер в Черное море, его роль в войне сильно зависела бы от времени, в которое он туда бы попал.

• Если бы Турция пропустила «Варяга» через проливы на начальной стадии конфликта, то вместе с «Москвой» эти крейсеры обеспечили бы российское доминирование в северо-западной части Черного моря и в воздухе над ней. Присутствие здесь двух кораблей такого уровня с их мощными радиолокационными станциями сделало бы задачу уничтожения одного из них гораздо более сложной. Разумеется, нельзя утверждать, что Украина не смогла бы потопить «Москву» или «Варяг» и в этом случае, но вероятность этого была бы заметно ниже.

• Пройдя через проливы весной-летом, уже после потопления «Москвы», «Варяг» мог бы заменить ее, делая российские корабли не такими беззащитными от ударов с воздуха. С его поддержкой российский Черноморский флот, вероятно, действовал бы смелее.

• Наконец, на нынешней стадии войны, когда Россия стремится в преддверии зимы разрушить энергетическую инфраструктуру Украины, огромный ракетный арсенал «Варяга» почти наверняка использовался бы в ударах по украинским городам. И сделал бы их более разрушительными.

Если «Варяг» создавался для борьбы с авианесущими группировками вероятного противника, то главной целью для противолодочного корабля «Адмирал Трибуц» должны были стать подводные лодки. Такая специализация отразилась на его вооружении, которое включает несколько типов торпед и ракето-торпед. По надводным и наземным целям «Адмирал Трибуц» может вести огонь из скорострельного (до 60 выстрелов в минуту) 100-мм орудия. От атак с воздуха корабль защищает зенитно-ракетный комплекс «Кинжал» среднего радиуса действия с боекомплектом из 64 ракет. В составе Черноморского флота России таких кораблей нет.

«Адмирал Трибуц» вряд ли нашел бы в Черном море подводную лодку противника (единственная украинская субмарина «Запорожье» была захвачена россиянами еще в марте 2014 года во время аннексии Крыма). Но его зенитно-ракетный комплекс мог бы заметно усилить противовоздушные возможности Черноморского флота, сделав российские корабли более сложными целями для украинских ракет и беспилотников. Мог «Адмирал Трибуц» найти применение и в блокаде украинских портов.

Танкер «Борис Бутома» — это судно обеспечения, используемое для снабжения кораблей в дальних походах. Он вмещает 8250 тонн мазута, 2050 тонн дизельного топлива и 1000 тонн авиатоплива, смазочные масла, пресную воду, продовольствие. Танкер увеличивает автономность кораблей, позволяя им действовать в удаленных от баз районах мирового океана. Какого-то существенного влияния на ход боевых действий в Черном море «Борис Бутома» не оказал бы.

Почему черноморские проливы так важны для России и при чем здесь Сталин

В международном праве существует понятие «проливы, используемые для международного судоходства» («международные проливы»). Транспортные артерии с таким статусом могут свободно использовать мирные суда и (с определенными оговорками) военные корабли всех стран, а граничащие с проливами государства не должны препятствовать транзитному переходу через них. К таким проливам относятся, например, Гибралтар между Европой и Африкой и Ормузский пролив, соединяющий нефтеносный регион Персидского залива с Аравийским морем. Кроме того, существуют «проливы с режимом мирного прохода», вроде Мессинского между Сицилией и материковой Италией, прохождение чужих военных кораблей через которые сильно ограничено. Статус проливов обоих типов регулируется Конвенцией ООН по морскому праву 1982 года, ратифицированной большинством стран мира, но не Турцией.

Режим некоторых важных проливов был урегулирован до принятия Конвенции ООН, и они традиционно имеют другой статус (например, Балтийские проливы, порядок прохода через которые был регламентирован еще в XIX веке). Поскольку Конвенция Монтрё была подписана еще в 1936 году, особый статус имеют и Босфор с Дарданеллами.

С момента падения Константинополя в 1453 году Османская империя, а затем ее преемница Турецкая Республика держат Черное море «за горло» — то есть контролируют оба черноморских пролива и небольшое Мраморное море между ними. На протяжении XIX века слабеющая Османская империя под давлением великих держав подписала несколько договоров, регулирующих «кораблеоборот» между Черным и Средиземным морями. Самым важным из них была Лондонская конвенция о проливах, заключенная в 1841 году межу Османской империей, Австрией, Великобританией, Пруссией, Россией и Францией. Она запретила проход через проливы военным кораблям всех стран, кроме союзников османского султана в военное время.

В годы Первой мировой войны Российская империя была как никогда близка к решению вопроса о проливах в свою пользу. Весной 1915 года она договорилась со своими союзниками — Великобританией и Францией — о том, что по итогам войны Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также часть южной Фракии будут переданы России. Но большевики, захватившие власть осенью 1917 года, поставили крест на этих планах.

В декабре 1917-го председатель Совета народных комиссаров РСФСР Владимир Ленин и народный комиссар по делам национальностей РСФСР Иосиф Сталин обратились ко всем трудящимся мусульманам России и Востока с призывом свергать хищников и поработителей. Среди прочего, обращение содержало такие слова: «Мы заявляем, что тайные договоры свергнутого царя о захвате Константинополя, подтвержденные свергнутым Керенским, — ныне порваны и уничтожены. Республика Российская и ее правительство, Совет народных комиссаров, против захвата чужих земель: Константинополь должен остаться в руках мусульман».

Слова большевистских лидеров не разошлись с делом: в феврале 1918 года был подписан сепаратный мир с Центральными державами, в том числе с турками. В результате, когда осенью 1918 года Антанта делила владения поверженной Османской империи, России в числе победителей не было.

С 1918-го до конца 1923 года черноморские проливы находились под контролем Антанты, чьи войска оккупировали Константинополь и его окрестности. По Лозаннскому мирному договору 1923 года Турция, сменившая Османскую империю на исторической арене, обязывалась демилитаризовать проливы (то есть разрушить укрепления на их берегах) и пропускать через них как торговые суда, так и все военные корабли других стран.

Конвенция Монтрё 1936 года, действующая в отношении проливов до сих пор, принималась уже в новых реалиях. Мир начал скатываться к новой мировой войне. В Средиземноморье это выражалось в усилении Италии, строившей укрепления на расположенных у турецкого побережья островах Родос, Кос и Лерос, которые ей тогда принадлежали. Агрессивные устремления итальянских фашистов тоже становились явью: весной 1936 года они аннексировали Эфиопию.

В этих условиях Турция инициировала пересмотр режима черноморских проливов. Переговоры начались в швейцарском городке Монтрё в июне 1936 года. Подписанная 20 июля Конвенция стала результатом сложных переговоров Турции, СССР и Великобритании, которые смогли достичь компромисса.

Конвенция усилила турецкий контроль над проливами, наделив Анкару значительно большими правами, чем Лозаннский договор. Кроме того, Турция вернула себе военный контроль за зоной проливов и получила право строить там укрепления. Также она смогла закрывать проливы для всех иностранных военных кораблей в случае войны с турецким участием, а также в ситуации, если ей угрожает агрессия. Нечерноморские иностранные государства обязаны уведомлять Турцию о намерении провести через проливы свой военный корабль за 15 дней, черноморские — за восемь дней. Соглашение подробно описывает тоннаж, типы и назначение военных кораблей, которые могут претендовать на прохождение через проливы, и сроки их нахождения в Черном море. Например, оно определяет, что совокупный тоннаж всех военных кораблей нечерноморских держав в Черном море не может превышать 45 000 тонн, в том числе не более 30 000 тонн от одной страны.

В целом Конвенция соответствовала турецким и советским интересам в тот момент. Великобритания шла на уступки, желая удержать недовольную Турцию от дрейфа в сторону германско-итальянского блока. Хотя документ ограничивал возможности вывода советского военно-морского флота в Средиземное море, он заметно уменьшал угрозу и для СССР со стороны Черного моря. Это сыграло свою роль в годы Второй мировой войны, когда Германии и Италии пришлось действовать на Черном море главным образом небольшими судами, которые перебрасывали туда по Дунаю и каналам. Ведь, как уже упоминалось выше, статья 19 Конвенции определяет, что в ситуации, когда Турция не является стороной конфликта, она не должна пропускать через проливы военные корабли воюющих государств кроме ситуаций, когда они идут в порты приписки.

Турция бросает вызов России?

Ситуация с российскими военными кораблями, возвращающимися на Дальний Восток, достаточно показательна. Флагман Тихоокеанского флота и его эскорт были отправлены в Средиземное море заблаговременно — еще до начала горячей фазы войны. Вряд ли российское руководство отправило бы корабли в такую даль, не надеясь хотя бы на минимальную возможность положительного исхода переговоров с Турцией.

Почвы для таких надежд действительно были. Турки, напомним, вольно трактовали правила Конвенции не только в пользу американцев с их противолодочными ракетами ASROC. В период холодной войны Анкара сделала очень существенную уступку своему потенциальному противнику — Советскому Союзу.

Конвенция содержит непрямой запрет на проход через проливы авианосцев. В документе они обозначены как корабли, которые сконструированы или приспособлены в первую очередь для перевозки и эксплуатации самолетов в море. При этом наличие самолетов на кораблях других типов с точки зрения Конвенции не делает его авианосцем. СССР, создавая свои авианосцы, предусмотрительно вооружил их мощными противокорабельными ракетами, которые являются основным вооружением ракетных крейсеров. Такие «гибриды» были определены в отдельный класс «авианесущих крейсеров». Подобная уловка позволила Советскому Союзу претендовать на прохождение этих кораблей через Босфор и Дарданеллы.

Удивительно, но Турция, которая входила в НАТО и в целом в период холодной войны была далеко не самым дружелюбным по отношению к СССР государством, позволила Советскому Союзу проводить свои авианосцы с ракетами через проливы. Существует мнение, что таким образом она хотела избежать возможного пересмотра положений Конвенции Монтрё, которые в нынешнем виде дают Турции гораздо больше возможностей для контроля за проливами, чем значительно более либеральная Конвенция ООН по морскому праву.

СССР, настоящая сверхдержава, обладавшая одной из двух сильнейших армий мира и авторитетом в международном сообществе, вполне мог поставить вопрос ребром и «протащить» решение о пересмотре Конвенции Монтрё если не через Совет Безопасности ООН, то через ее Генеральную Ассамблею. А потому туркам было проще пропустить советские авианосцы, чтобы не давать Москве лишних поводов для разборок. По силам ли такое современной Российской Федерации? Ответ на этот вопрос, возможно, прошел на днях Сингапурским проливом на восток.

Нынешняя ситуация — во многом отражение тяжелого положения РФ на международной арене. Страна так и не смогла убедить мир в том, что ведет в Украине лишь «спецоперацию», что позволяет даже формально нейтральным странам накладывать на нее ограничения. А перестроить существующую систему под себя, что, вероятно, мог сделать СССР, современная Россия, кажется, не в силах. Более того, видя итоги российской военной кампании, гораздо смелее могут вести себя и такие страны как Турция, чье влияние в регионе на фоне поражений РФ лишь возрастает. Назвать это «вызовом России» пока сложно, но проводить собственную политику безо всякой оглядки на Москву Анкара уже точно в состоянии.