Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. Американский политолог сделал пугающие прогнозы на 100 лет вперед, в том числе о Беларуси, — и они сбываются. Интервью с Джорджем Фридманом
  2. «Минск потерял 20% покупателей». Эксперт — о том, что происходит с продажей квартир (и дал прогноз, что будет дальше)
  3. На границе новая практика. Теперь силовики вызывают на беседу еще одну категорию людей — рассказываем
  4. В некоторых городах массово закрылись торговые точки, которые принадлежат компании «кошелька» Лукашенко. Узнали, что происходит
  5. Около 10 лет назад всех поразила история Джоли, удалившей грудь ради спасения от рака. Но на деле это плохой пример — рассказываем почему
  6. Трагедия, в которой нашлось место чуду. В 1988 году беларусский самолет разбился, но большинство пассажиров выжили — вот как это было
  7. С боеприпасами из Северной Кореи и управляемыми авиабомбами: ВСУ подорвали еще один крупный арсенал в российском тылу
  8. «Российская авиация продолжает ровнять с землей населенные пункты в Курской области». Что происходит на фронте
  9. «Наша Ніва»: В Минске задержали партнеров Мазепина по «Уралкалию», одних из самых богатых беларусов России
  10. СК возбудил новое масштабное уголовное дело против оппонентов Лукашенко. В списке подозреваемых 45 человек, их имущество арестовали
  11. Валютный рынок штормит. Есть две условно негативные новости для тех, кто хочет купить доллары и евро
  12. Эвакуация библейских масштабов. В США готовятся к приходу мощнейшего урагана «Милтон» — смотрите, как это выглядит
  13. «Не поменяется, даже если Лукашенко умрет». Поговорили с экс-политзаключенным, сбежавшим с «химии» и попавшим в одну из самых жестких колоний


The Insider,

Вооруженные силы России, страдающие от нехватки живой силы из-за больших потерь и дезертирства, идут на любые ухищрения для пополнения своих рядов. К примеру, на прошлой неделе стало известно, что срочников из Курской области после обмена пытаются снова отправить в воинские части, в том числе на границе с Украиной. По той же причине российское командование вынуждено как можно скорее возвращать в строй раненых, которые зачастую не успевают пройти полноценное лечение и оправиться от физических и психологических травм. The Insider поговорил с родственниками российских военных и выяснил, как раненых мобилизованных и контрактников возвращают в строй, несмотря на неизвлеченные осколки, контузии и почти не функционирующие конечности.

Российский военнослужащий проходит мимо украшенного вагона с рекламой службы в армии. Фото: Reuters
Российский военнослужащий проходит мимо украшенного вагона с рекламой службы в армии. Фото: Reuters

Имена героев изменены для их безопасности.

На фронт с осколками и без конечностей

По оценкам источников WSJ, с начала полномасштабного вторжения были убиты 200 тысяч российских военных, ранены около 400 тысяч. По подсчетам «Медиазоны» и Би-би-си, подтвержденные потери России убитыми, собранные только по открытым источникам, составляли на начало июля 2024 года не менее 66 тысяч человек (по их оценкам, общее число погибших — около 120 тысяч). Минобороны России данные о потерях не раскрывает.

Проблема дефицита личного состава заставляет российское командование не только принуждать мобилизованных подписывать контракт, который теперь автоматически действует до окончания войны, но и возвращать в строй раненых — вне зависимости от их травм и степени выздоровления.

В большинстве случаев таких военнослужащих отправляют обратно на передовую сразу после госпиталя: на фронте оказываются и военные с осколками в конечностях, и контуженые, и даже люди без пальцев на одной из рук — постепенно это становится обычной практикой.

Руководитель проекта «Идите лесом» Григорий Свердлин отмечает, что число таких случаев начало расти с февраля 2023 года: «Когда закончилась активная волна мобилизации, количество заявок от раненых возросло. Мы связываем это с тем, что добровольцев-контрактников недостаточно и людей, которых мобилизуют или уговаривают подписать контракт, когда они приходят в военкомат для „уточнения данных“, тоже недостаточно. Сейчас у нас в работе много подобных обращений».

По словам Свердлина, наиболее распространенной является ситуация, когда военно-врачебная комиссия (ВВК) умышленно завышает категорию годности военнослужащего. Но зачастую добиться направления на ВВК и вовсе невозможно, несмотря на диагноз:

«Есть истории, когда людям без пальцев, с подтвержденным статусом ВИЧ — с очевидными диагнозами, которые должны приводить к увольнению в запас, — ставят категорию годности А или Б, на этом общение с врачами заканчивается, а человека возвращают в часть».

«Воюют и астматики, и эпилептики, и гипертоники, и больные сердцем, и без кисти рук, и контуженые, и глухие на одно ухо (барабанная перепонка лопнула), и больные гепатитом С, и с осколками в голове», — так описал ситуацию один из контрактников, чья сестра обратилась в проект, чтобы помочь ему дезертировать.

К его словам присоединился и другой военнослужащий — мобилизованный, который сейчас восстанавливается после ранения:

«Моя ситуация как и у всех: отправляют на костылях обратно на войну. Я сейчас на лечении после операции. Лечусь амбулаторно, повреждение коленного сустава. Травматологи рекомендовали шесть месяцев на восстановление, но на ВВК дали только два месяца. Теперь отправляют обратно. Когда я спросил, что буду там делать на костылях, командование развело руками».

Военнослужащий 155-й отдельной бригады морской пехоты Константин Михайлов рассказал The Insider, что их командование обязано закрыть «норму» по поставке людей на войну:

«В морской пехоте есть план по отправке людей на СВО, поэтому командир бригады всех кого мог, того и отправлял — даже без ноги парнишку отправил. Ему повезло, что при приземлении их врач встречал нормальный — он кого смог, обратно вернул. Зато план по комплекту выполнен, а то, что люди с тяжелыми травмами, никого не интересует».

Дошло до того, что на фронт отправляют не просто раненых, но и больных ВИЧ и гепатитом, страдающих туберкулезом и даже имеющих подозрение на онкологию.

Алина — жена одного из мобилизованных, которого вернули на фронт, несмотря на тяжелое ранение, — рассказывает, что вместе с ее мужем на передовую попал контрактник, который почти ослеп и имел подозрение на рак:

«Он сидел на сборном пункте вместе с моим мужем. До этого участвовал в штурмах, где из-за стресса и нервов ослеп на один глаз. Когда он вернулся в отпуск, жена заметила странные симптомы. Они пошли писать заявление на ВВК, но направление на комиссию не дали. Тогда они обратились в частную клинику — там ему диагностировали рак желудка и выяснили, что у него глаз видит на минус семь. Они пришли с этими документами к командиру части, а тот приказал посадить его на этаж со статусом СОЧ (самовольное оставление части), потому что, пока они проходили все обследования, у него закончился отпуск».

Покалеченными и больными военными не просто пополняют ряды армии, но и составляют из них отдельные «инвалидные» подразделения — это штурмовые отряды, куда определяют всех недолеченных и непригодных к службе.

В августе 2023 года в военно-медицинском управлении Минобороны утверждали, что более 97% раненых военных «восстанавливаются» и возвращаются в строй. Но на деле речь не идет не то что о полном восстановлении, но зачастую даже о добровольном возвращении получивших травмы: многие из участников боевых действий, получив ранение, отказываются ехать в Украину повторно, их возвращают в строй силой и угрозами.

«У него рука отмирает и нужна срочная операция, а его обманом затолкали в КамАЗ и увезли на штурм»

Под такое насильственное возвращение на фронт попал и 25-летний Алексей Иванов из Волгоградской области: когда он отказался возвращаться на передовую из-за ранения, его насильно затолкали в КамАЗ и увезли на территорию так называемой ДНР. Алина, жена Алексея, рассказывает, что тот был мобилизован в сентябре 2022 года. Его определили на Запорожское направление, где он получил ранение при минометном обстреле:

«В зоне СВО он пробыл около месяца, никого не убивал, рыл окопы. Когда начался обстрел, по нему попало и разорвало руку. Он получил тяжелое осколочное ранение правого предплечья. Был открытый перелом, его немедленно эвакуировали. Потом отправили на лечение в Вишневского, а затем в Бурденко. Когда он там отлежал, поскольку он не военный человек, его отправили в отпуск по болезни, сказали: „Лечись! Отдыхай!“ В операции ему четырежды отказали, хотя рука за те полтора месяца, что он провел в госпиталях, не восстановилась и почти не функционировала».

В распоряжении The Insider есть результаты медицинских исследований, подтверждающие характер ранений военнослужащего.

После лечения Алексей приехал домой. По окончании отпуска он планировал вернуться в часть, однако родственник, который работал в военкомате, сказал, что из части всех массово отправляют на войну, и Алексей решил остаться дома.

«Он пробыл дома десять месяцев. 4 октября 2023 года мужу позвонил врио командира части, сказал, что на него завели уголовное дело по статье 337 (самовольное оставление части), и приказал немедленно явиться, чтобы либо отбывать на войну, либо судиться. На семейном консилиуме мы приняли решение, что лучше в тюрьму, чем на войну, тем более что из тюрьмы его насильно никто воевать не заберет. Я вместе с мужем поехала в часть. Через знакомых военнослужащих узнала, что его поселят на сборном пункте на четвертом этаже, куда помещали всех СОЧинцев. Там было отдельное помещение, как казарма, и они в нем жили. Обеспечения никакого в виде еды не было, условия ужасные. Там мужу сказали, что если он пойдет в „Шторм Z“ (штурмовой отряд), то с него снимут все обвинения по самовольному оставлению части и отпустят. Он отказался, сказал, что не будет никого убивать и что у него есть проблемы с рукой — ее не долечили. После этого мы три месяца ждали направление на ВВК».

После прохождения ВВК Алексею поставили категорию годности Б (годен к военной службе с незначительными ограничениями), несмотря на серьезные проблемы с рукой.

«У меня есть документ, выданный в государственной клинике. Туда нам дал направление невролог госпиталя, в котором муж проходил военно-врачебную комиссию. Результаты исследования показали, что мой муж инвалид, его рука отсыхает, отмирает, ему срочно нужна операция. Но невролог в госпитале сказала: „После войны долечим“, — и поставила ему категорию Б».

В общей сложности, по словам Алины, муж пробыл в части около восьми месяцев. За это время ему еще раз предлагали уехать на войну. «Приходили агитаторы — рассказывали про преимущества службы в составе „Шторма Z“, хотя все знают, что это просто утилизация. Муж отказался, мы подали заявление в суд, чтобы обжаловать категорию годности, и ждали решения».

Однако решения суда Алексею дождаться не удалось: 31 мая 2024 года под предлогом перевода в другую часть его перевезли в «ДНР», кинули в подвал, а потом — на штурм под Красногоровкой.

«31 мая в часть зашли неизвестные и положили списки на стол — якобы с фамилиями тех, кто прикомандирован к другой части, в Ростове-на-Дону. Сказали, что там будут проходить все судебные заседания, а эта часть расформировывается. Моего мужа и еще 34 человека погрузили в КамАЗы, изъяли телефоны и увезли в неизвестном направлении. Уже там посадили в самолеты и привезли в Ростов. Они думали, что их поведут в часть, но их встретил конвой, какие-то люди с автоматами, которые их насильно затолкали в автобусы. Их отвезли в село в Старобешевском районе. Вблизи этого села — два полигона. Там их разделили по группам. В группе моего мужа было семь человек, включая его. Потом их поместили в подвал, кинули сухпаек, и они там жили и писали в бутылочку. Периодически их выпускали на тренировки.

До 1 июля он не выходил на связь, а первого позвонил, зашуганный, как будто его вдесятером п***или. Сказал, что с ним все в порядке, но приехать к нему нельзя. Однако по платежным операциям — их не пускали в магазин, но они давали карты, и им покупали продукты — я узнала, где он находится. Позднее узнала и номер военной части и роты: в/ч 41 698, 2-й батальон, 2-я рота, 5-я штурмовая бригада. Потом муж подружился с несколькими военнослужащими и начал чаще выходить на связь. Наверное, за все время звонков десять было. А 15 июля он позвонил и сказал, что их везут на штурм под Красногоровку. С тех пор о нем ничего не известно. Мне сообщили, что их отправили впятером — трое вышли, а двое пропали, то есть сослуживцы его бросили».

Бои за город Красногоровку Донецкой области продолжались в течение весны и большей части лета 2024 года. В августе российские и украинские источники сообщили о захвате российскими войсками этого населенного пункта.

«У мужа постоянно болела голова из-за контузий, он сидел на таблетках, а осколок ходил по челюсти, но все равно забрали»

Отправка в Украину недолеченных от осколочных ранений военных соседствует с возвращением в строй контуженых, с развившимся ПТСР или страдающих другими расстройствами психики. Известны истории, когда на фронт пытались вернуть мобилизованного с ПТСР и попытками суицида, психозом и даже расстройством личности и контузией.

«У моего мужа психиатрическое заболевание, он получил его после контузии. На лечение его нигде не брали. Хотя у нас было направление в госпиталь, в госпитале сказали, что нет мест. Пришлось лечь в гражданскую больницу. Подтвердился диагноз — расстройство личности. Муж теряется в пространстве, память у него кратковременная, он опасен и для себя, и для окружающих. Сейчас он на таблетках, но уже сегодня они должны у него закончиться», — жаловалась жена военнослужащего из Ставрополя.

После нескольких контузий и наблюдения у психиатра забрали на фронт и 32-летнего контрактника Дмитрия Сидорова из города Камышина. По словам его жены Ирины, помимо контузий и повышенного уровня тревожности, у ее мужа остались осколки в руках и в челюсти, но все это не помешало командованию вернуть его в строй.

Как утверждает Ирина, ее муж оказался на фронте «по глупости»: на спор заключил контракт на три месяца, чтобы доказать друзьям, что он не трус. «Когда муж подписывал контракт, у нас в семье никто об этом не знал. Он рассказал об отправке за десять дней до отъезда, и мы думали, что он шутит, еще отговаривали его».

После того как действие контракта истекло, Дмитрий приехал в отпуск, а позже узнал, что срок службы продлили автоматически.

«Мужу позвонили и сказали, что им все равно, что он там подписывал и на сколько, — все автоматом продлевается, и ему один черт ехать, хочет он или нет, иначе заведут дело — и тюрьма за дезертирство. Сказали: „Не делай мозги себе и нам. Собирай вещи, или мы за тобой приедем сами“. Он поехал второй раз, там его послали на штурм. На всеобщее возмущение командир, по словам мужа, ответил: „Да мне пох*й на вас всех, мне за вас медальку дадут еще одну!“».

По словам Ирины, во время штурма Дмитрия ранило: «Оттуда мало кто вернулся. У мужа было сотрясение и осколочные — в руки и подбородок, его отправили в госпиталь. Сами по себе ранения были небольшие, сквозные, но в подбородке осколок застрял, и ему отказались его вытаскивать. Он по сей день с этим осколком — он у него по челюсти ходит. Мужу сказали, что он так несколько лет походит, и осколок, может быть, сам выйдет».

В распоряжении The Insider есть результаты медицинских исследований, подтверждающие характер ранений военнослужащего.

После лечения в госпитале Дмитрию не давали направление на ВВК и всеми правдами и неправдами пытались вернуть в строй. «В отпуск по ранению отправили уже тогда, когда вмешались его родители», — рассказывает Ирина.

В отпуске Дмитрий пошел по гражданским врачам — те подтвердили характер травм, однако это не влияло ни на решение об уходе в запас, ни на получение положенных по ранению выплат.

«Мы вместе ездили по платным клиникам. Там ему сделали рентген подбородка, челюсти. Руки отдельно смотрели. У него еще что-то со спиной было и контузии, несколько сразу. Ему выписали таблетки — дорогие, успокоительные. Врач сказал, что их нужно пропить обязательно».

Во время отпуска Дмитрия продолжали звать обратно на войну. Ирина рассказывает, что мужу угрожали и давили на него морально:

«Мы еще даже врачей не успели всех пройти, а мужу уже начали названивать из части. И я видела у него переписки в Тelegram, где на него матом орали, чтобы он вернулся. Говорили: „Пока ты не вернешься, „такой хороший“, из-за тебя весь взвод пацанов в отпуск не пойдет. Мы им всем сообщим, что это ты, тварь, пацанов задерживаешь в Украине“».

Однако, по словам Ирины, Дмитрию нельзя было ехать в зону боевых действий: помимо ранения и контузий, у него сохранялись и другие проблемы со здоровьем. «У него проблемы с сердцем и с психикой. Еще в детстве его поставили на учет к психиатру, говорили, что его в армию нельзя брать. Он прикладывал все эти документы, отправлял какому-то командиру в Тelegram, мы вместе отправляли, а командир на это сказал: „Понимаешь, мне все равно, кто и что тебе написал. Либо ты добровольно пойдешь, либо мы за тобой приедем — тебя повяжут, и ты все равно поедешь“».

После угроз Дмитрий приехал в часть. Там ему сказали, что на него завели дело по статье 337 (самовольное оставление части) и он должен оставаться на этаже для СОЧинцев, ожидая отправки в Украину. «Я не помню, сколько он там просидел, но его никуда не отпускали. Туда даже родственникам часто не давали приезжать, потому что некоторые привозили с собой наркотики».

Спустя время, по словам Ирины, Дмитрий «психанул» и решил поговорить с командиром части. «Отправки в Украину не было, муж стал просить ротного или командира — не знаю, кто у них там был, чтобы его отпустили домой. Я беременная, а его отец был после операции. Муж сказал: „Сообщите мне, когда отправка, и я приеду“. Его отпустили, никаких звонков или эсэмэсок о погрузке за это время не было, а потом его стала искать военная полиция — сказали, что он дезертир».

После того как Дмитрия начали разыскивать, они с женой переехали, рассчитывая скрыться, однако спустя некоторое время за Дмитрием приехали неизвестные, затолкали в машину и увезли. «Перед тем как они его забирали, они сказали: „Вещи свои можешь не брать, они тебе не пригодятся“. Уже в части мужа снова посадили на этаж для СОЧинцев, там его продержали несколько месяцев — с октября по март».

Во время содержания, по словам Ирины, Дмитрия заставляли перейти в «Шторм V», держали в изоляторе и избивали.

«Идти в „Шторм V“ муж отказался, сказал, что если и пойдет воевать, то только в своем родном подразделении, тогда его заперли в изоляторе. Об изоляторе он мне не говорил — не хотел, чтобы я переживала, об этом позже мне рассказали его сослуживцы. Муж рассказывал только, что его водят на допросы, и жаловался, что у него голова болит или почки, хотя раньше таких жалоб не было. Но когда я к нему приезжала, он показал мне свои руки, и я увидела там такие ямочки на пальцах. Я спросила у него, что это, а он мне и говорит: «А как, ты думаешь, нас тут заставляют контракты подписывать? Иголки суют почти под кожу, где заусенцы, водят по ногтям, и пацаны, которые не выдерживают, сдаются, подписывают контракт и уезжают».

После полугода пребывания в части и морального давления Дмитрию удалось сбежать, однако на свободе он пробыл недолго.

«О том, что сбежал, он мне не рассказывал. Я только спросила: „Тебя отпустили?“, он ответил: „Какая тебе разница? Я приехал, и все“. Думаю, что он сбежал, — а как еще? А в апреле за ним снова приехали и, уже надев наручники, увезли обратно в часть».

По словам Ирины, она планировала приехать к мужу в июле 2024 года, на его день рождения, но в мае он сообщил ей, что их экстренно вывозят в неизвестном направлении.

«Их посадили на КамАЗы, отвезли на аэродром, а уже оттуда отправили на территорию „ДНР“. Там у них были тренировки, за любую провинность их кидали на штурм. При этом им не выдали абсолютно ничего — они все покупали сами. Он мне присылал фотографии своих закупок: экипировки, кроссовок, броника, перчаток. Зарплату ему платили не больше 20 тысяч. Из них он больше половины скидывал мне с детьми. На вопрос, почему так мало платят, сказал: «Радуйся, что вообще платят». Затем их начали отправлять на задания — маленькими группами по три-пять человек. Его отправили в июле 2024 года, и с тех пор неизвестно, что с ним. Командование читает мои сообщения, но не отвечает на них. Его даже не внесли в список погибших или пропавших — он до сих пор числится у них как находящийся в строю и получает эту маленькую зарплату».