Советский Союз перестал существовать больше 30 лет назад. Это государство, в составе которого находилась Беларусь, давно должно было стать историей. Но этому помешали события, случившиеся с нашей страной после президентских выборов 2020 года (а во многом и то, что происходило до этого). В результате Беларусь все больше начинает напоминать СССР. Приводим конкретные примеры того, как мы движемся в прошлое.
ВНС как аналог КПСС и отказ от самостоятельной внешней политики
Главное изменение в политическом устройстве страны, случившееся после 2020 года, — появление Всебелорусского народного собрания. В своем тексте мы уже разбирали, что ВНС прямо под копирку списано со съездов Коммунистической партии Советского Союза (КПСС).
Если кратко, то в обоих случаях речь идет об огромном по числу участников органе, в котором мнение каждого отдельного рядового члена максимально размывается. Подавляющую часть участников съездов КПСС и ВНС составляют представители номенклатуры. Их незначительно «разбавляют» рядовыми (однако идеологически проверенными) гражданами. В обоих случаях руководство органом избирается на самом собрании — то есть из числа лояльных людей.
Президиум ВНС по сути своей напоминает ЦК КПСС, а по количеству участников — Политбюро (собрание наиболее влиятельных членов самого ЦК, определявших политику государства). Оба форума проводятся для имитации участия народа в судьбе страны. Ровно так, как КПСС выступала от имени пролетариата, Всебелорусское народное собрание будет выступать от имени всего белорусского народа, хотя имеет с ним крайне мало общего.
Следующая общая черта между СССР и современной Беларусью связана с внешней политикой. БССР никогда не проводила самостоятельного курса. Первый министр иностранных дел независимой Беларуси Петр Кравченко, занявший этот пост в 1990-м, вспоминал в мемуарах «Беларусь на ростанях: Нататкі дыпламата і палітыка», как его предшественник Анатолий Гуринович (возглавлял МИД БССР в 1966—1990 годах) передавал ему дела.
«Перадаваць, як высветлілася, не было чаго. Пасля даволі цёплай гутаркі Анатоль Емяльянавіч адчыніў сейф, дзе, на маё немалое здзіўленне, было амаль пуста. Там захоўваўся адзіны дакумент — палажэнне аб рабоце міністэрства. Аніводнага дасье, аніводнай справы, ні матэрыялаў, звязаных з падрыхтоўкай да найбліжэйшай сесіі Генеральнай асамблеі ААН, ні матэрыялаў калегіі, ні тым больш нейкіх сакрэтных дакументаў у сейфе міністра замежных спраў не аказалася і, мяркую, ніколі не было, хоць Гурыновіч кіраваў ведамствам больш за чвэрць стагоддзя. Кебіч (премьер-министр Беларуси в 1990—1994 годах. — Прим. ред.) казаў праўду: беларускага МЗС сапраўды не існавала. Усе пытанні знешняй палітыкі вырашала Масква. А „знешняя палітыка“ Беларусі зводзілася выключна да членства ў ААН, хоць і там дэлегацыі Беларусі і Украіны разглядаліся ў якасці прыпрэжаных да дэлегацыі СССР», — писал Кравченко.
В наши дни белорусский МИД существует: у него есть кадры, структура, традиции. Но после 2020 года отечественная дипломатия утратила самостоятельность. Прежний курс предусматривал ориентацию на Москву при определенном заигрывании с Западом и периодическом лавировании между этими силами. Теперь ставка сделана исключительно на Россию. Именно она остается для властей ближайшим и по сути единственным союзником: практически все международные встречи Александра Лукашенко после 2020 года ограничиваются приездами к Владимиру Путину или визитами в Минск российских губернаторов.
Основой внутренней политики Беларуси после 2020 года стали массовые репрессии — целенаправленная карательная политика государства в отношении протестной или потенциально протестной части населения. Только политзаключенных прямо сейчас в стране 1435. В этом проявляется возврат к сталинской эпохе, жертвами которой среди белорусов стали 1 млн 260 тысяч человек, из них 280 тысяч погибли.
Белорусские силовики постоянно зазывают уехавших из-за давления или угрозы репрессий вернуться в страну и покаяться, обещая отпустить домой, где можно «спать спокойно». Однако некоторые люди, поверившие в такие обещания или просто обманутые силовиками, затем оказываются за решеткой. Этот сюжет далеко не новый: именно так почти сто лет назад заманивали в СССР политических эмигрантов.
В наши дни Дарью Лосик — жену политзаключенного блогера Игоря Лосика — будут судить за «содействие экстремистской деятельности». По версии прокуратуры, в беседе с журналистом она «позиционировала себя как супруга политзаключенного». Сына задержанной экс-журналистки Ларисы Щиряковой забирали в приют. Это не новое явление: в Советском Союзе родных так называемых врагов народа судили лишь за факт родства с ними.
В первые годы существования СССР были запрещены или распущены все политические партии, кроме правящей коммунистической. Их существование вновь стало возможным перед самым крахом Союза. Действовали лишь общественные организации, находившиеся под полным контролем властей (например, профсоюзы). Аналогичные события происходят и в Беларуси. За последние два года почти все независимые организации и институты были вытеснены за границу, ликвидированы или уничтожены. Депутаты приняли в первом чтении законы о Всебелорусском собрании и основах гражданского общества. Как отмечал социолог Геннадий Коршунов, если не углубляться в подробности документов, то вывод прост: любая гражданская деятельность (хоть партий, хоть профсоюзов, хоть чего угодно), если хочет быть легальной, должна подчиняться государству. Аналогичная характеристики уместна и в отношении Советского Союза.
Определенные отличия между СССР и современной Беларусью еще существуют в экономике. В Советском Союзе была плановая экономика — полный контроль государства над ценами, регулированием производства, количества выпускаемой продукции, обязательное распределение выпускников вузов и т.д.
Экономику современной Беларуси нельзя назвать антирыночной. По данным на 2021 год, частный бизнес давал более 50% валовой добавленной стоимости, около 60% от всей выручки, а также формировал более 47% от общего объема товарного экспорта страны. Но и до полноценного рынка далеко. Особенно если учитывать вмешательство государства и его попытки регулировать цены (последняя по времени — в 2022-м). Парадокс, но экономика пока остается одним из последних островков надежды, удерживающих Беларусь от полного сползания в СССР.
Цензура и черные списки
В советское время белорусская литература внешне развивалась очень успешно: книги издавались многотысячными тиражами, а писатели получали достойные гонорары.
Но это была лишь одна сторона медали. Никаких частных издательств в советское время не было, существовали лишь государственные. Попасть в план по изданию книг можно было лишь с разрешения вышестоящих органов. Для этого требовалось пройти соответствующую систему отбора. Как минимум, стать членом Союза писателей Беларуси — единственной и, разумеется, лояльной власти писательской организации. В литературу все равно приходили талантливые авторы. Но все они — от начинающих до классиков — сталкивалась с проявлениями цензуры. Купить их книги можно было лишь в государственных магазинах (частных не существовало), продукцию которых также полностью контролировало государство. Поэтому произведения любых запрещенных или нелояльных властям авторов можно было достать только из-под полы.
Современная Беларусь стремительно движется в этом направлении. Закрыт независимый союз писателей (остался лишь провластный) и ПЕН-центр, прекратили работу частные издательства «Лимариус», «Кнігазбор», «Галіяфы», «Медисонт» и «Янушкевич». Их книги отказываются продавать в государственных магазинах сети «Белкнига». Попытка открыть в Минске частный книжный магазин «Кнігаўка» привела к приходу силовиков, обыскам, посадке, а затем вынужденной эмиграции издателя Андрея Янушкевича. Выпустить книги теперь можно фактически лишь в государственных издательствах либо приближенных к ним. Немногочисленные частные в лучшем случае выпускают классику или переводы, но в большинстве случаев не рискуют брать произведения современных белорусских авторов. Ведь каждое из них может получить экстремистский статус.
В советское время не существовало и никаких частных театров — лишь немногочисленные государственные. В репертуар могли попасть лишь одобренные властью пьесы. Аналогичная ситуация наблюдается и после 2020 года. Практически все частные коллективы закрыты (кроме лояльных к власти — например, проекта «ТриТэФормат» Веры Поляковой, вдовы экс-министра иностранных дел Владимира Макея). Спектакли запрещаются — например, витебская постановка «Ціль», после отмены премьеры которого из театра были уволены лояльный власти директор, а также художественный руководитель коллектива, поставивший этот спектакль, и актеры, игравшие в нем. Ради разрешения на показ другого запрещенного спектакля создателям пришлось сокращать его фрагменты (речь о минской постановке «Герцогиня из Чикаго»).
В советское время в белорусском кино царила цензура. Антирекорд поставил фильм «Житие и вознесение Юрася Братчика» (известна также белорусскоязычная версия картины под названием «Хрыстос прызямліўся ў Гародні»), снятый по роману Владимира Короткевича в 1967 году. Его положили на полку. Показать картину смогли лишь в 1989 году, спустя 22 года после съемок. В современной Беларуси легли на полку фильмы «Купала» и «Авантюры Прантиша Вырвича», снятые на «Беларусьфильме» еще в 2019-м.
В советское время были популярны идеологически «правильные» фильмы о доблестных сотрудниках спецслужб, борющихся с внешними врагами. В декабре 2021 года «Беларусьфильм» запустил в производство кинопроект с рабочим названием «Мы едины». Он посвящен событиям в Беларуси в 1920—1930-е годы, когда западная часть нашей страны входила в состав Польши, и рассказывает о поляках исключительно в черных тонах.
Для советского периода было характерно и наличие черных списков: произведения множества представителей белорусской культуры находились в спецхранах, упоминать их авторов в книгах разрешалось лишь в негативном ключе. О масштабе свидетельствуют следующие цифры, которые приводил в своих статьях историк Александр Гужаловский. В середине 1950-х годов из списка Главлита (то есть списка запрещенной литературы) исключили 1532 книги, передав их в открытые фонды библиотек, но 1102 издания оставили «под замком». В 1961-м цензоры отправили в партийные органы список из 42 запрещенных авторов, чьи книги надо было изъять из библиотек. Среди них были первый президент белорусской Академии наук Всеволод Игнатовский, создатели БНР Вацлав Ластовский, Язэп Лесик, Антон Луцкевич, Александр Цвикевич.
Черные списки в Беларуси существовали и до событий 2020-го. Но после выборов и акций протеста они стали особенно массовыми. В августе 2021 года в провластных телеграм-каналах стали распространять список из более чем 350 белорусов — бывших работников культуры, госСМИ и спорта, а также названий групп. Авторы постов призывали организации не сотрудничать с этими людьми, называя их «предателями». После отмены ряда концертов стало понятно, что в черных списках есть и россияне.
Возврат к идеологии, белорусское — в загоне
Очень важный критерий — отношение к национальной культуре. Свободное использование и распространение белорусского языка в СССР разрешалось в определенном «гетто» или загоне. Речь в первую очередь шла о фольклоре и народной культуре в целом. За ее пределами в образовании и остальных сферах культуры проводилась политика русификации. Беларусь и ее наследие воспринималось как «младший брат» относительно России — «старшего брата», якобы бывшего посредником и двигателем высокой мировой культуры. К примеру, переводы произведений мировой литературы на белорусский в Советском Союзе осуществлялись не с языка оригинала, а с русского. Достижения белорусов, примеры самодостаточности их культуры (например, книгопечатания на территории Беларуси, которое началось раньше, чем у восточных соседей) нивелировались. Любые попытки развития белорусской культуры без оглядки на «старшего брата» воспринимались как проявления национализма.
Как отмечал социолог Геннадий Коршунов, сейчас режим функционирует в советском формате «борьбы с нацменами». Последними воспринимаются и те, кто разговаривает или читает на белорусском языке, создает белорусскую музыку или продает белорусские сувениры в частных магазинах. Единственное, что разрешается — советская история и русская культура или, правильнее, «русский мир». Поэтому неудивительно, что власти уже, видимо, приняли решение отказаться от латинки в транслитерации географических названий — происходит борьба с любыми проявлениями западной составляющей белорусской культуры. Логичной кажется и борьба с национальными символами — бело-красно-белыми флагом и «Погоней», признание фашистским лозунга «Жыве Беларусь!», в реальности давно ставшим национальным.
В контексте продвижения «русского мира» важна и попытка сделать ставку на идеологию. В Советском Союзе на штандарт было поднято коммунистическое учение, в итоге полностью себя дискредитировавшее. После 2020 года белорусские власти — по примеру России — сделали ставку на победу в Великой Отечественной войне и сакральность этого события как основу нынешнего режима.
Еще в начале 1970-х власти СССР заявили о появлении советского народа — «новой исторической, социальной и интернациональной общность людей, имеющих единую территорию, экономику, социалистическую по содержанию культуру, союзное общенародное государство и общую цель — построение коммунизма». Якобы такая общность возникла в СССР в результате «социалистических преобразований и сближения трудящихся классов и слоев, всех наций и народностей».
Такое утверждение изначально противоречило всем законам этнологии, но, как ни странно, имело под собой основания. В результате массовых репрессий, цензуры, давления на инакомыслящих, идеологии, которую транслировали гражданам с детсадовского возраста, на просторах СССР действительно появились советские люди, думающие исходя из нарративов Кремля. Факт существования отдельной от России Беларуси ими чаще всего не отрицался — но ее развитие виделось лишь в рамках Союза.
Распад СССР их не изменил. Агрессия России в отношении Украины, стремление восстановить Союз (правда, без коммунистической идеологии) показывает, что в России осталось значительное количество таких людей. Своими последними действиями белорусские власти по сути пытаются воссоздать эту общность и в Беларуси. Кажется, что от того, насколько их попытка окажется удачной, зависит будущее нашей страны.
