«Оказалось, реальность совсем не такая, какой ее рисовали». К чему привела зачистка социологии в Беларуси

Опросы общественного мнения позволяют увидеть, как люди относятся к различным явлениям, действиям политиков и чиновников, а значит, помогают выстраивать государственную политику по разным вопросам. Если власть игнорирует эту обратную связь, появляется риск, что она и общество в какой-то момент начнут жить на разных параллелях. Именно это произошло в Беларуси в 2020 году, и свой вклад в такой финал внесла многолетняя зачистка независимых исследовательских центров. Разбираемся, как в Беларуси уничтожали социологию и к чему это привело.

Как в Беларуси зачищали независимую социологию

Внимание к социологии за счет ее потенциально высокой значимости в политическом пространстве было повышенным на протяжении многих лет. Результатом стало ужимание индустрии исследований. Если в начале нулевых только в Минске было несколько десятков социологических организаций разного уровня, то к 2020 году осталось две-три большие структуры. «Государству была не нужна обратная связь со стороны общества» — так видит причину процессов экс-директор Института социологии в Минске, программный директор образовательной инициативы «Беларуская Акадэмія» и старший эксперт «Центра новых идей» Геннадий Коршунов.

Ужесточение условий для организаций, проводящих опросы общественного мнения, началось в нулевых. В 2002 году Совет министров принял постановления, которые ограничивали возможности проводить опросы про выборы, референдумы и собирать мнения про общественно-политическую ситуацию в стране. «В целях обеспечения качества опросов общественного мнения» проводить их могли только организации, аккредитованные специально созданной комиссией. Через три года требования ужесточились. В 2013 году в Кодексе об административных правонарушениях появилась ответственность за незаконное проведение опросов общественного мнения.

Ужесточение условий сказывалось на работе частных исследовательских структур. В 2005 году был ликвидирован Независимый институт социально-экономических и политических исследований (НИСЭПИ). Случилось это примерно через полгода после того, как эксперты организации совместно с иностранными коллегами провели экзитпол во время референдума 2004 года. По данным того опроса, за изменения Конституции голосовало менее 50% пришедших на участки. В следующие десять лет НИСЭПИ работал из Вильнюса. В 2010 году после обысков в социологической лаборатории «Новак» ее глава Андрей Вардомацкий покинул страну и открыл новую организацию в Польше. А в 2019 году был ликвидирован информационно-аналитический центр при Администрации президента, исследованиями которого пользовались органы госуправления, — вместо него появился Белорусский институт стратегических исследований (БИСИ).

Параллельно с этим ухудшалось как профессиональное образование в этой сфере, так и общее, помогающее людям уметь читать исследования и понимать их.

В 2020 году власти запретили медиа проводить среди своих читателей опросы о кандидатах в президенты, а вместе с ними и все опросы, затрагивающие политическую ситуацию. Случилось это после того, как результаты показывали крайне низкий рейтинг Лукашенко — так появился мем «Саша 3%». В 2021 году, внеся изменения в закон о СМИ, власти лишили их права публиковать результаты опросов общественного мнения о выборах, референдумах и общественно-политической ситуации в стране, если они были проведены неакредитованными организациями.

В Институте социологии НАН нам не смогли ответить, сколько сейчас в Беларуси организаций, имеющих аккредитацию на проведение опроса общественного мнения, так как «ответственные люди» сейчас находятся в отпуске. Но в период проведения президентских выборов 2020 года таких организаций было девять.

Единственным негосударственным в списке был аналитический центр EcooM, с которым много лет сотрудничает ЦИК. Ему разрешено проводить соцопросы и экзитполы на выборах.

Как дела с исследованиями общественного мнения сейчас

В последние годы появилось достаточно методических инструментов, которые позволяют развивать социологию Беларуси и о ней извне. Другое дело, что в современных условиях сложно и опасно проводить эти исследования, как и обсуждать их в информационном пространстве, считает Геннадий Коршунов.

По мнению независимого социолога Филиппа Биканова, ситуация с социологическими исследованиями, особенно для независимых организаций, в Беларуси сейчас хуже, чем когда-либо.

— У нас стремительно пропадают инструменты для исследования общественного мнения на политическую или остросоциальную тематику. Это происходит из-за двух факторов: невозможности безопасно работать внутри Беларуси и действий властей репрессивного характера, в результате чего люди тревожнее относятся к вопросам, которые они считают болезненными или небезопасными для себя. В Беларуси можно поставить крест на методе сбора данных через телефонный опрос. В нем выборка обычно строится по случайно сгенерированным номерам мобильных телефонов. Но так как номер привязан к паспорту, а также учитывая масштаб репрессий в стране, многие люди боятся отвечать по телефону на некоторые вопросы, например, «Как вы относитесь к Александру Лукашенко?» В лучшем случае такой человек откажется отвечать, в худшем — солжет.

Сбор информации через личные опросы тоже фактически потерян для независимых исследователей, продолжает собеседник. Независимому социологу некуда обратиться за проведением личных интервью: государственные организации откажут из-за идеологических причин, частные — из-за небезопасности такого исследования для себя. В этом случае оказали влияние и эпидемиологическая ситуация, и риски для интервьюеров. Для самих организаций, которые не имеют аккредитации, последствия могут быть более серьезными, чем привычные уже штрафы и беседы с сотрудниками силовых структур.

— Остается такой метод, как онлайн-опрос. Строго академически, это не самая хорошая выборка, так как она изначально смещена в сторону интернет-пользователей. Чаще всего она не отражает сельское население и не до конца — бедные слои.

В то же время, онлайн-опрос уменьшает чувство незащищенности для респондентов, поскольку отвечать компьютеру, а не живому человеку и без привязки к номеру паспорта менее страшно. Но есть основания полагать, что в последние месяцы стали больше бояться отвечать открыто в политических исследованиях и в онлайн-опросах, считает социолог.

При этом, отмечает он, это не сильно повлияло на ситуацию с доверием к социологическим исследованиям.

А как дела с доверием к соцопросам?

Поляризация и разделение в Беларуси привели к тому, что люди больше доверяют тем аргументам, которые вписываются в их картину мира. Так, и в социологии доверие, как правило, вызывают те опросы, результаты которых совпадают с позицией человека. Те исследования, которые проводятся госорганизациями, вызывают мало доверия, так как в целом доверие к государству низкое. Но и к независимым опросам у людей, особенно настроенных оппозиционно, возникают претензии, если их результаты не отвечают ожиданиям.

— Можно вспомнить, как НИСЭПИ, когда работал в Беларуси, подвергался критике со стороны оппозиции за то, что опросы показывали низкие рейтинги альтернативных кандидатов, небольшую поддержку и доверие к ним. С этой точки зрения ничего не поменялось. К части исследования Рыгора Астапени, где говорится, что сторонники Лукашенко составляют около трети городского населения, можно увидеть претензии сторонников протеста: «Какая треть? Их же 3%». А для стороны, которая поддерживает власть, такие исследователи вообще «лживые наймиты Запада», которые «распространяют фейки», — комментирует Филипп Биканов.

В такой ситуации важную роль играет авторитет организаций, ученых и авторов исследований, считает он.

Для чего вообще нужна социология?

Социологические опросы позволяют увидеть, что на самом деле происходит в обществе, понять, куда оно движется и чего хочет.

— Социология является неплохим инструментом для понимания того, чего хотят люди, какие у них проблемы, чего они боятся, ради каких целей они готовы объединиться и что они готовы делать. Когда каналы обратной связи — одним из элементов которой является социология — уничтожаются, формируются две реальности. Это видно в Беларуси, когда на официальном уровне существует другая картина реальности, которая кардинально может не совпадать с тем, что есть на самом деле. И в конце концов эти две реальности сталкиваются, особенно в ситуации кризиса, как было в начале 2020 года, когда оказалось, что реальность совсем не такая, какой ее рисовали, — говорит Геннадий Коршунов.

Государству выгодно, когда в стране есть большое количество исследовательских центров и множество опросов общественного мнения, продолжает Филипп Биканов. Такие опросы фиксируют вектор настроений в обществе, позволяют понимать, куда оно движется, как люди относятся к инициативам, событиям, феноменам. Это в том числе проверка, одобряет ли общество высказывания и действия политиков.

— Результаты опросов общественного мнения — это превращение индивидуальных высказываний, которые сами по себе никогда не были бы услышаны, в большое коллективное высказывание. Например, отношение к строительству АЭС или хотят ли люди интеграции с Россией, — комментирует он.

Жесткое регулирование сферы ближе к элементу цензуры, чем к заботе о качестве исследований, считает Геннадий Коршунов.

— Никакая власть не должна указывать тем же адвокатам, как им осуществлять профессиональную деятельность, как и писателям — что им можно, а что нельзя писать. Тем более она не должна указывать, что можно и нельзя делать исследователям. Это касается не только социологии, а всей социогуманитарной сферы науки, — говорит он.

Конкуренция и институт репутации естественным образом вытолкнули бы за борт рынка недобросовестных игроков.

Как понять, что в опросе есть манипуляции?

С развитием цифровых технологий, доступ к результатам различных опросов намного упростился. В то же время порой становится сложно отличить качественные, отвечающие требованиям науки исследования от явных манипуляций.

Социологи советуют обращать внимание на то, когда, кем и как проводилось исследование. Без этой информации, говорит социолог, это уже не социологические данные, а набор ничего не значащих цифр, подчеркивает Геннадий Коршунов. Он предлагает не забывать про период проведения опросов, так как в наше время они быстро устаревают. Например, исследование о коронавирусе и прививках, проведенное весной или даже летом этого года, будет не актуальным сейчас — в разгар четвертой волны.

— Нужно смотреть, как проводилось исследование. Телефонный опрос не очень хорошо себя показывает в авторитарных обществах, так как уровень страха в этом случае выше, чем при всех других форматах. Есть онлайн-формат, который охватывает только тех, у кого есть интернет. В условиях Беларуси это не критическое ограничение, потому что у нас порядка 85% населения в возрасте 6−75 лет имеют доступ к интернету, соответственно, среди аудитории старше 18 лет, скорее всего, таких будет более 90%.

Самый простой способ узнать об организации, проводившей опрос, — почитать про нее. Если она работает давно, провела много исследований, у нее есть сайт, на нее ссылаются авторитетные издания, то она имеет хорошую репутацию и, скорее всего, ее исследованию можно доверять. А если структура активизируется, например, раз в пятилетку, не имеет даже сайта, о ней почти ничего неизвестно, то доверия к ней будет меньше.

— Чем больше данных про исследование есть в открытом доступе, тем более вероятно, что оно действительно было проведено, — говорит Филипп Биканов. — Второй момент, на который стоит опираться обывателю, не имеющему социологического образования, это здравый смысл. Если вы видите, что варианты ответа не описывают целиком исследуемый предмет, то, скорее всего, это манипулятивные варианты ответа.