6 ноября у главного редактора TUT.BY Марины Золотовой юбилей. Ей 45. Это второй день рождения, который она проводит за решеткой. Новости от нее и о ней доходят редко и по чуть-чуть. Последняя — Марину внесли в «список террористов». Когда у нее суд, неизвестно. Несмотря на это, держится она бодрее многих из нас. Много читает, занимается спортом и, судя по словам ее бывшей сокамерницы Инны Широкой, легко разруливает конфликты. Заключенные ее уважают. Ко дню рождения главреда TUT.BY блог «Люди» собрал выдержки из писем и весточек, которые в последнее время приходили от Марины.
О хорошем и плохом
— Скоро полтора года как я в тюрьме. Время пролетело незаметно, — пишет Марина. — Сейчас уже сложно сказать, какие эмоции я испытываю по этому поводу. Несправедливость, пожалуй, это главное. За эти полтора года внутри меня были очень разные чувства — и негативные, и позитивные. Из последних позитивных — новость о том, что Алесь Беляцкий получил Нобелевскую премию мира. Новости тут очень опаздывают, но, что интересно, за несколько минут до того, как я все узнала, я с ним вместе шла по коридору тюрьмы. А он, скромняга, ничего не сказал. Просто представь, как это выглядит, человек, который получил Нобелевскую премию мира, сидит в нескольких камерах от тебя. Думаю, эта Нобелевка Беляцкого мотивирует и вдохновляет всех политзаключенных. У нас на Володарке так точно.
Мой самый счастливый за эти полтора года момент, когда меня возили в СК и я увидела на Володарке своих родных. Случаются и другие радостные встречи. Допустим, когда вижу нашу Милу (бывшего генерального директора «ТУТБАЙ Медиа» Людмилу Чекину. — Прим. ред.) по дороге на прогулку. Много радости доставляют письма. Сейчас с ними как-то совсем плохо, но я понимаю, что люди не забывают.
А если о плохом… Это приговоры многим политическим и 24 февраля. Уже несколько месяцев мы живем в новой реальности. В голове прокручивается много сценариев, а по итогу случиться может что-то совсем другое. Я уже смирилась, что все это может затянуться надолго. Даже не то что смирилась, а просто к этому готова.
О новостях и амнистии
— Больше переживаешь из-за того, что происходит в стране и мире. Мы каждый день смотрим новости по телевизору, — говорит Марина. — Один раз белорусские, один — российские. Что-то сообщают родные, что-то читаем в письмах. Но информации очень не хватает. Приходится составлять пазл из того, что есть.
Интересно, что первые слухи про амнистию, в том числе и для политических, у нас возникли задолго до того, как Макей поехал в Нью-Йорк на Генассамблею ООН <…>. В тот момент, когда стало понятно, что в Беларусь введут российские войска (речь идет о заявлении Лукашенко от 10 октября о приеме тысяч российских военных. — Прим. ред.), стало ясно, что выбор сделан. И обратного пути нет. В этой ситуации никакая политическая амнистия властям не нужна.
Я тебе честно скажу, в тюрьме очень часто говорят про амнистию (почитай Солженицына). Просто каждый надеется поскорее выйти на свободу. Я тоже надеюсь, но в то же время понимаю, что скорее всего суд признает меня виновной и даст внушительный срок. С чего мне надеяться на чудо?
О войне
— 24 февраля Россия напала на Украину. Тут разночтений быть не может, — говорит Марина. — Я понимаю, что люди ведутся на пропаганду. Знаю, что и белорусы ведутся. Конечно, если по телеку так много российского контента. Один информационный канал, который идет по РТР-Беларусь пару часов, чего только стоит. И это все льется в уши белорусскому зрителю. Но рано или поздно миф разрушится [так уже было в истории].
Думаю, Украина победит, они гораздо более мотивированы и им помогает все мировое сообщество. Они защищают свою родину, но времени им может понадобиться очень много. Сколько, не знает никто. Грустно оттого, что все это время гибнут и страдают люди. Одно дело рассуждать об исторических событиях, наблюдая издалека, другое дело — когда это касается тебя напрямую. Один год, пять и даже десять — для истории ничто. А для конкретного человека — большая часть жизни. Поэтому все мы в глубине души надеемся, что все это закончится скоро.
О людях вокруг
— Когда меня задержали, я была единственной политзаключенной в четырехместной камере, потом в шестиместной нас было двое, а в десятиместной — четверо, — вспоминает Марина. — Постепенно количество политических растет. Самая распространенная статья — 342-я. Все это очень разные люди: художники, программисты, бизнес-аналитики, мастера по маникюру, рабочие, учителя, врачи. Встречалась, например, с 18-летней девочкой, которой «в момент совершения преступления» было 16, и с 55-летней Ириной Коваль, которая в БНФ с 1988 года.
Кажется, этот поток не прекращается, и «заезжают» целыми семьями. Муж с женой, мама с дочкой, а то и больше. И все из-за чего? Из-за фото с марша. Боже-боже, ведь с августа 2020-го прошло уже столько времени. Это как бы новая нормальность, которую я не хочу принимать.
Сразу, когда кто-то новый заходит в камеру, оцениваем, что за контингент. Стараемся посмотреть волосы, спрашиваем про болезни. Часто встречаются люди с ВИЧ и гепатитом. Есть гражданки, которых надо заставлять стирать вещи и мыться. Да еще и показывать, как это делать. Раньше такие вещи шокировали, но сейчас — досадная мелочь.
О конфликтах
— Ссорилась ли я кем-то? Не помню такого вообще. Ну как в обычной жизни возникают споры, когда идти курить (я, кстати, не курю и отстаиваю права некурящих), когда смотреть телек, — описывает ситуацию Марина. — Среди политических конфликты, как правило, не возникают, а других тут уже почти нет. Скандалят в основном «двестипятки» (ст. 205 УК «Кража». — Прим. ред.) и рома. Делаешь замечание в спокойном фоне, на крик они реагируют так, что еще больше кричать начинают. А когда спокойно и доброжелательно, удивляются и остывают. Важно предложить какую-то альтернативу или готовое решение. Если человек просто орет, главное на это не вестись. Когда он понимает, что никто не реагирует, остывает.
Кажется, политические сломали систему. Даже продольные (дежурные по коридору. — Прим. ред.) сейчас здороваются, улыбаются, говорят: «Пожалуйста», «Проходите, пожалуйста», «Руки за спину, пожалуйста». Не знаю, как они с ребятами общаются, но с девушками так. И это все на моих глазах меняется. Раньше они были грубее и строже. Но раньше сюда кто заезжал? Ст. 174 (Уклонение от алиментов), ст. 205 (Кража), 147 Уголовного кодекса (Причинение тяжкого телесного повреждения) — основные клиенты. А сейчас кто? Красивые юные девушки, в крайнем случае — интеллигентные женщины в возрасте.
О разлуке с семьей
— Бытовые сложности — это из разряда «с этим можно жить». Гораздо сложнее дается разлука с семьей. Но у меня чудесные родные. Дети рядом с мужем, так что за них я спокойна. Я пропустила уже два дня рождения сына и два — дочки. Пропустила Надин выпускной и поступление в Академию искусств. Это, конечно, грустно, но я знаю, что за это время они, то есть мы, сплотились сильнее, а они стали взрослыми и самостоятельными. Сын вырос на 10 сантиметров, а я это пропустила. Я всегда говорю, чтобы компенсировать это украденное у нас время, мы просто обязаны жить дальше.
О книгах
— Книги — очень важная часть тюремной жизни. После сотой я уже перестала считать, сколько всего прочла, — говорит Марина. — Но важно даже не количество, а качество. В последнее время было много «тяжелой артиллерии»: «Архипелаг ГУЛАГ», «Блокадная книга». Читаю, потому что важно знать это все сегодня. У Солженицына, безусловно, самое масштабное исследование сталинских репрессий. Я раньше читала много книг на эту тему, но «Архипелаг ГУЛАГ» полностью прежде не читала. И что? Знаешь, когда мне девочки сейчас рассказывают про Окрестина, это мало чем отличается от Солженицына. Например, в камере на одного было восемь человек. Шконку на ночь даже не отстегивали, лежали на полу, чтобы место сэкономить. А еще по 10, 15 и больше суток они живут там без передач, сменного белья, без прогулок, без душа (у нас он раз в неделю).
О спорте
— Если случается, что я пропускаю прогулку, то чувствую себя неважно, — признается Марина. — Утром делаю небольшую зарядку-разминку в камере. На прогулке еще комплекс упражнений, включая то, что помню из степ-аэробики. А потом пробежка — бегаю на месте ровно час (если в камеру не говорят идти раньше). Этот час пробежки — своеобразная медитация. Движения здесь страшно не хватает. Некоторые забивают на него и по месяцу не выходят на прогулку.
Другая важная вещь — закаливание. Это помогает держать тело в тонусе и… избавиться от лишней стирки.
О слезах
— Здесь я не плачу от горя или злости. А вот от радости или умиления — легко могу. Сейчас если меня и пробивает на слезы, то именно от чего-то трогательного. От каких-то крутых человеческих поступков.
P.S. Сегодня Марина не сможет обнять своих родных. И хотя вряд ли в мире что-то это заменит, каждый из нас может подарить ей немного тепла и поддержки. Все, что для этого нужно, отправить письмо или посылку.
Адрес прежний: 220050, ул. Володарского, 2, Минск, Беларусь, Золотовой Марине Васильевне.