В Беларуси хотят изменить правила прохождения ординатуры. Поправки по этой части прописаны в новой редакции закона «О здравоохранении», который уже дошел до парламента. Если их примут, медикам, которые решат пройти этот этап, придется отрабатывать как минимум пять лет. Белорусские врачи, которые собирались поступать в ординатуру, рассказали, что думают об очередной идее властей привязать специалистов к рабочим местам.
Имена медиков, которые работают в Беларуси, изменены в публикации для их безопасности. Их данные есть в редакции.
«Только на одну отработку пришла, а тут сразу вторая в плечи»
Виктория работает стоматологом в одной из областных детских поликлиник. В этом году девушка пришла в учреждение как молодой специалист и позже собиралась получить специализацию ортодонта. Это ее мечта. Единственный путь к исполнению этой мечты — ординатура.
— По этой узкой специальности иначе работать нельзя. Раньше было достаточно курсов и определенного стажа работы, но вот уже несколько лет нужно обязательно получать опыт в ординатуре, — объясняет собеседница.
Утром врач увидела новости, что теперь после ординатуры, возможно, придется отрабатывать, да и учиться — дольше. Говорит, это вызвало смешанные чувства. Девушку пугает затяжная обязательная отработка и то, что уход из ординатуры грозит еще и штрафом. Раньше за это платить не нужно было.
— С одной стороны, радует, что будет возможность поступить бесплатно: сейчас в ортодонтии нет бюджетных мест. Но с другой, я могу учиться только заочно, а сроки могут увеличить. Если для заочников сделают пять лет учебы, потом еще пять отработки… Вот только на одну пришла, а тут сразу вторая в плечи. Ну, может, к пенсии я и осуществлю свою мечту — стану ортодонтом, — смеется Виктория. — Конечно, мне хочется иметь возможность выбирать, где работать. Тут не знаешь, что будет через год, — мало ли, вдруг захочется переехать в другой город, просто сменить поликлинику. А может, вообще разочаруюсь в этой сфере и решу все поменять, а тут еще и придется выплачивать сумму за обучение. Это очень сковывает, даже психологически.
При этом Виктория не уверена, что больницы и поликлиники смогут отпускать своих сотрудников на долгое время в ординатуру, если те выберут очную форму.
— У нас мало стоматологов, нагрузка огромная. Еще очень большая нехватка ортодонтов: пенсионеры дорабатывают и уходят, а молодые уже в ординатуре — кто на третьем году, кто на первом. У них норма, например, 20 человек в день, а принимают они по 25−30. Три месяца в году их нет на рабочем месте, и пациенты, конечно, очень возмущаются. Начальство тоже не хочет, чтобы много врачей сразу учились.
Стоматолог считает, что к таким изменениям в законодательство властей подтолкнул дефицит медиков в стране. Но по ее мнению, это, наоборот, снижает мотивацию повышать квалификацию и получать новые знания, уже имея высшее образование:
— Нуждаемость в докторах — огромная, особенно в государственных структурах. Пенсионеры уходят, а молодежь после отработки либо уезжает в столицу, либо идет в частные центры, где и зарплаты, и условия другие, можно под себя график подстроить. У нас в поликлинике еще и обязательные дежурства по выходным — по два, иногда и по три раза в месяц вместо одного, как когда врачей хватало. Причем там ты оказываешь неотложную помощь — не то, чем я мечтала заниматься.
— Мне не хочется всю жизнь работать в государственной поликлинике, у меня тоже цель — перейти в частную. Хочется уделять пациенту столько времени, сколько нужно, а не вписываться в рамки. Потому что когда на работу с ним нужен час, а тебе поликлиника дает только 20 минут, — это очень влияет на качество работы.
В моем случае ординатура — единственный способ стать ортодонтом. Но как посмотришь, на сколько лет это растягивается, думаешь, что и за границей в принципе за это время можно чуть ли не заново отучиться и стать таким же специалистом, — заключает врач.
«Получается, „долги“ государству мы отдадим в лучшем случае в 35, если не дальше»
Александра — анестезиолог-реаниматолог в одной из минских больниц и тоже думала поступать в клиническую ординатуру. Врач хотела расширить свою специализацию и посмотреть, как работают коллеги, получить новый опыт. Собиралась учиться заочно, чтобы не терять работу и не «оголять отделение», потому что врачей не хватает. Руководство ее поддержало, но теперь планы под большим вопросом, говорит девушка.
— Как мне рассказывали, кто-то из минских врачей уже звонил в БелМАПО, там дали понять, что заочку будут рассматривать для иностранцев, а для белорусов — только очная форма, а там — отработка, — объясняет собеседница. — С ней мы теперь повязаны по рукам и ногам. Я училась на бюджете и понимаю, что такое отработка. Это не то чтобы сильно напрягает, но заставляет думать, что тебе еще какое-то время работать в месте, в котором ты не уверен. Вроде бы и вернешься в свою же больницу, но за пять лет много чего может поменяться: та же заведующая, коллеги. Вдруг что-то не понравится или найдешь что-то получше по графику, зарплате. А если выйдешь замуж и переедешь в другую область, потом все равно в Минск кататься на смены?
Ты как медик и так шесть лет учишься в вузе, потом еще год — интернатура. После отрабатываешь — многие платники сейчас тоже выходят на отработку, потому что без опыта никто не хочет их брать, хоть и кадров везде не хватает. Только потом, имея опыт, ты имеешь право пойти в клиническую ординатуру. Выходит, что тебе нужно сначала отработать, потом поступить и отучиться и потом опять отработать. Получается, «долги» государству мы отдадим в лучшем случае в 35, если не дальше. Так и вся жизнь пройдет!
Причем ординатура — это еще одна важная бумага: ты повысил свою квалификацию, ты хороший специалист. Но она не дает ни повышения зарплаты, ни каких-то регалий. Раньше туда поступали люди, которые хотели либо уезжать, либо поднять свою квалификацию и работать в РНПЦ, либо в принципе поменять специализацию. Но сейчас нет никакого смысла идти на такую волокиту на столько лет. Мне кажется, очередь за забором стоять не будет.
Если мотивации у белорусских врачей проходить этот этап допобучения не будет, власти могут придумать, как завлечь их туда «добровольно-принудительно», считает Александра:
— Есть врачи, которые работают непосредственно на оказание высокотехнологичной помощи. И это не только РНПЦ. В обычных минских больницах оказывается высокотехнологичная помощь в гинекологии, кардиологии, травматологии. И могут сделать такой финт, чтобы не допускать к таким операциям врачей, которые не прошли клиническую ординатуру. Но такие операции — ощутимый плюс к заработку. То есть без них у тебя будет минус к зарплате, и поступать придется. Хотя в зарплате все равно потеряешь: они пишут, что очная ординатура будет оплачиваться как четырехкратный прожиточный минимум — это 1500 рублей. Примерно столько врач получает на ставке, но на одну ставку никто не работает — все стараются брать подработки. К тому же еще непонятно, разрешат ли брать дежурства в выходные или по ночам. Потому что если такой возможности не будет, врачи теряют очень много денег.
Пока еще неясно, будет ли новый набор проходить по новым правилам. Неизвестно, когда примут поправки и когда они вступят в силу. Как минимум должно пройти три месяца после официального опубликования обновленного закона, а уже начался май. Но в том, что их все-таки примут, Александра уверена. Убеждает ее в таком исходе событий то, что по некоторым минским больницам, по ее словам, уже стали собирать списки желающих поступать в ординатуру. Хотя раньше такого не было. Сама девушка уже задумалась, стоит ли учеба времени, которое на нее придется потратить, а может, и денег:
— Обычно ты сам приходишь к главврачу, в отдел кадров и говоришь, что хочешь поступать, а тут уже они сами ищут людей. Мне муж теперь советует все отложить, потому что ввязываться на десять лет — очень страшно, если честно. Понятно, что повысить квалификацию — это очень классно. Но если бы не нужно было отрабатывать или хотя бы выплатить компенсацию не такую большую. Было бы спокойнее: ты знаешь, что есть путь отхода.
В законопроекте прописано, что специалист, который сам ушел из ординатуры или был отчислен по инициативе организации, которая его направляла, должен выплачивать компенсацию. Она пропорциональна времени, которое он проучился. Если не явиться на отработку или не отбыть ее до конца, будет коэффициент 2,5. Девушку такой расчет возмущает:
— Да, ты прошел обучение — должен государству. Но не такие баснословные деньги это стоит! Учеба в медуниверситете — и так дорогое удовольствие. А сейчас получается, грубо говоря, если год стоит 1000 рублей, ты должен выплатить 2500. Я училась пять лет, тренировалась — это все мои знания. И меня учили не профессора и доценты, а такие же врачи, как я теперь, которые просто работают в других отделениях и обучают свой персонал. Вопрос: за что мы должны столько платить?
Анестезиолог-реаниматолог тоже уверена, что власти пытаются удержать в стране медиков, которые в последние годы все чаще уезжают.
— Во время ковида медикам подняли зарплаты — мы наконец стали чувствовать себя людьми, увидели благодарность за нашу работу. Была какая-то эйфория! — говорит доктор. — А потом все резко убрали, зарплаты стали ниже, чем до ковида. Все расстроились и стали потихоньку учить языки. После 2020-го много даже моих коллег уехали, и клиническая ординатура дала им в другой стране хороший старт.
Сейчас, думаю, врачи могут начать уезжать сразу после получения диплома или отработки. Многие мои знакомые уже так сделали, некоторые даже не дорабатывали по распределению — выплатили государству какую-то часть денег и поехали. Но власти могут и увеличить отработку — через годик-два и такой законопроект появится.
«Я не понимаю, зачем вообще сейчас кто-то тратит силы на переписывание, когда все можно делать “именем царя”»
Как мы уже рассказывали, для белорусских медиков ординатура сейчас — дополнительный и необязательный этап последипломного образования. Особой нужды у врачей для повседневной работы в ней нет. Но все-таки это еще одна возможность поучиться, отмечает Лидия Тарасенко, координатор Фонда медицинской солидарности Беларуси.
— В любом случае возможность последипломного образования, к тому же систематического, — это уже хорошо. Есть возможность познакомиться с докторами, коллегами из других учреждений, посетить несколько больниц и посмотреть, как они работают. Я училась в ординатуре БелМАПО и много конференций, стажировок зарубежных посетила. Как бы Минздрав ни кичился, конечно, наша ординатура, чего уж там греха таить, и рядом не стояла с тем, что происходит в зарубежных клиниках. В плане и обучающего процесса, и материально-технических возможностей, и уровня выполняемых медицинских вмешательств. Но тем не менее я в свое время много нового узнала, для меня это было очень полезно, — отмечает Тарасенко, в Беларуси она руководила медицинским центром и создала крупнейшее эндоскопическое отделение в стране.
Лидия не исключает, что медиков могут принуждать идти в ординатуру, в том числе тех, кто работает уже много лет. Этому может помочь уточнение, которое появилось в законопроекте, — к задачам ординатуры добавили «допуск к оказанию специализированной и высокотехнологичной медпомощи». Так смогут закреплять специалиста за конкретным учреждением еще минимум на пять лет, пока будет идти отработка.
— Будут ли принудительно отправлять людей — это пока вопрос. Все-таки лишаться специалиста на два года, если это очное обучение, как правило, больница себе позволить не может. Но в нашей стране может быть все самое ужасное, что вы можете себе представить, относительно человеческих действий.
Хотя я не представляю, сколько нужно преподавательскому составу времени, чтобы всех обучить. Прогнать всех людей через клиническую ординатуру будет физически невозможно. Ну, может, сделают ее обязательной для получения каких-то привилегий или занятия определенных должностей — например, заведующих отделением.
По мнению Лидии, в целом такие изменения по части ординатуры могут стать дополнительным методом давления на белорусских врачей со стороны руководства медучреждений и властей в целом.
— У нас такова система, что все люди в ней либо инструменты, либо враги. Для любого начальника подчиненный — это вассал, которого он имеет право колошматить, как ему вздумается. Они просто даже не жили в другой среде и не понимают, как может быть по-другому. Поэтому это еще чуть-чуть развяжет руки в сторону беспредела. Хотя и раньше существовала практика, что, если человек просился в ординатуру, ему она обычно не давалась даром. Руководство больницы могло предложить подписать какой-то контракт, просто еще были, наверное, какие-то возможности договориться — сказать «если не отпустите — я вообще уйду».
Но все это можно было делать и без поправок в закон. Я не понимаю, зачем вообще сейчас кто-то тратит силы на переписывание, когда все можно делать «именем царя». Вот пример из законодательства в области здравоохранения. У нас в Конституции [до принятия новой редакции] было написано, что здравоохранение у нас бесплатное. А в том же законе «О здравоохранении» написано, что оно у нас бесплатное «на основании государственных минимальных социальных стандартов». То есть закон противоречил Конституции, и никого это не смущало. Поэтому всем уже все равно, что и где написано.
Медик не стала делать прогнозы, как поправки, которые, вероятно, как и все другие законопроекты до этого, примут в парламенте, повлияют на систему здравоохранения. Но говорит, что вряд ли большинство врачей воспримут их с оптимизмом.
— Я сегодня не могу представить человека, для которого было бы радостно читать эту новость — «класс! мне пять лет нельзя будет увольняться, и работодатель будет на мне еще сильнее ездить». Хотя думаю, что найдутся и такие. Но все это грустно. Все социальные тенденции говорят о том, что все равно все мы станем жить еще хуже, люди как уезжали, так и будут уезжать. А среди тех, кто остается, будет нарастать недоверие и озлобленность, пассивная агрессия.
Учитывая то, что происходит в Беларуси последние три года, я не думаю, что будет какой-то всплеск уезжающих. Скорее, этот поток просто будет стабильно высоким, пока, например, совсем не закроют границы.
Читайте также
