Владислав Гирис с женой Александрой в феврале отправились в Неаполь отпраздновать день рождения. За следующие три месяца, под угрозой экстрадиции в Беларусь, он успел побывать за решеткой и под домашним арестом. Белорус рассказал «Медиазоне» о том, как он, не зная языка, жил в итальянской тюрьме.
«Сказали, что мою личность надо проверить»
Владислав Гирис уехал из Беларуси в Польшу до протестов 2020 года, там открыл фирму такси, а жена — салон красоты. Последний раз в Беларуси он был в феврале 2020 года.
7 февраля супруги поехали в Неаполь — отметить день рождения Гириса, ему исполнилось 27. Сходили в ресторан, прогулялись у моря и вернулись в отель.
В 9 вечера постучала полиция.
— Я подумал, что это из-за музыки громкой. Спокойно открыл дверь. Они говорили только на итальянском, я не понял, что они хотят от меня. С помощью переводчика на телефоне мне сказали, что мою личность надо проверить, — говорит Владислав.
По словам Гириса, при заселении в отель сотрудница на ресепшене сфотографировала его паспорт. Он говорит, что во время прошлых поездок в Италию, Грецию и Париж к нему вопросов не возникало. Возможно, внимание привлекла виза, истекающая через несколько дней.
После обыска номера на Гириса надели наручники и отвезли в полицию, там сфотографировали и сняли отпечатки пальцев. От полицейского он узнал, что его повезут в тюрьму, так как «с конца 2020 года его разыскивает Интерпол».
Гирис говорит, что полицейские с ним почти не разговаривали. Поначалу он думал, что его отправят в Беларусь из-за его «активного участия» в демонстрациях солидарности в Катовице. Он попросил полицейского вернуть ему телефон и потратил около часа, чтобы отписаться от телеграм-каналов, которые могли бы вызвать вопросы у белорусской стороны.
Первые семь дней до суда Владислав не понимал, почему его задержали. После суда от адвоката он узнал, что его обвиняют в «постановочном ДТП» и получении 800 евро благодаря этому мошенничеству.
— Я ничего не совершал и знал, что ничего такого не делал и все должно быть хорошо, — говорит Гирис.
В 2021 году знакомых Владислава Гириса осудили по делу о постановочном ДТП. Группа людей инсценировала ДТП для получения страховых выплат. В приговоре, фото которого есть в распоряжении «Медиазоны», среди обвиняемых Гириса нет. Его фамилия фигурирует на нескольких страницах, однако из документа непонятен его статус по делу.
Сам Гирис говорит, что он из всех осужденных он знал школьного друга и, только в лицо и по имени, второго. Он не может объяснить, почему его решили искать по этому делу. По его словам, в документе на экстрадицию, который предоставила белорусская сторона, было написано, что он «всех знал и принимал участие».
По словам Гириса, он действительно попал в аварию в Минске «в 2017 или 2018 году», получил штраф и выплатил его.
«Соседи не переживали, что они в тюрьме»
Гирис признается, что, когда его привезли в тюрьму, он разволновался. Первые три дня в камере он «был в шоке», лежал и ничего не ел. Из сокамерников никто не знал русский, один человек знал английский. Он помогал Владиславу, пытался переводить полученные от администрации документы. В других ситуациях Гирис общался жестами.
Когда от жены пришла телеграмма, что ей удалось найти адвоката, он «более-менее очухался». В камере иностранцев с Гирисом сидели румыны и грузин, который умел играть в дурака. На прогулках он смог поговорить с узбекистанцем, который знал русский.
— Одного обвиняли в продаже людей. Ему дали срок 12 лет. Грузина, как я понял, остановила полиция. В краденой машине нашли пистолет. У другого было девять килограммов героина. Еще один тоже продавал наркотики, в небольших количествах, — описывает соседей по камере Гирис.
По словам Владислава, в камере напротив «находились авторитеты», к которым «относилась уважительно полиция», а сокамерники предупреждали, что им «лишнего ничего сказать нельзя».
Гириса удивило, что его соседи «не переживали, что они в тюрьме».
— Смеялись, улыбались, шутки рассказывали. Они только получили срок, знают, что будут сидеть 12 лет. И шутят, смеются. Я как бы там почти не улыбался, потому что для меня это был шок, что я могу поехать в Беларусь, что со мной там будет, я думал только об этом, — вспоминает Гирис.
По его словам, общение с администрацией тюрьмы сводилось к получению документов и записи на телефонные звонки или к адвокату.
— Знали, что я белорус: «А, ты белорус? Это белорус, он ничего не понимает», и все. Не общались мы там сильно. Понимали, что я ничего не понимаю, — говорит Гирис.
В камере можно готовить, а в магазине продают пиво
В камере находились восемь человек. Из мебели — двухъярусные кровати, три стола, восемь стульев. Камера делится на общую комнату и отдельное помещение с душем и туалетом.
Гирис рассказывает, что «меню» в тюрьме было «нормальным», но однообразным: на завтрак — сухарики, в качестве основного блюда — паста, иногда — рис с грибами или рыба, через день давали молоко.
— В Неаполе есть блюдо национальное — это макароны, картошка и горох, все вместе. Это отвратительно было. Но они это любят. Индюшатину вроде, как мне сказали, давали два раза в неделю — чистое мясо. Кусок с ладошку женскую.
Спать в камере можно было до проверки в 8 утра. В 10 часов администрация открывала камеры и на два часа разрешала выйти на прогулку. После обеда — вторая прогулка на два часа. Гулять можно по общему коридору между камер.
Вечером — раздача писем, последняя проверка и свободное время.
— Кто хочет — спит, кто хочет — не спит. Хотите — закрывают вас в камеру, и все. В основном там собирались, выбирали фильм — там было что-то типа кабельного телевидения. Каждый вечер мы смотрели фильмы на итальянском.
По его словам, отбоя и проверок по ночам нет, сокамерники ложились спать в час-два ночи, «как хотят». Свет в коридоре горит постоянно, но заключенные могут закрыть сплошную дверь в камере, выключить свет и спать в темноте.
В тюремном магазине можно было купить зубную щетку и пасту, сигареты, пиво, вино и сок, стиральный порошок, зеркало, плеер, часы. Чтобы готовить еду, можно было приобрести даже газовую горелку и посуду — сковородки и кастрюли. Но в передачах получить это было нельзя — только купить. Если денег на что-либо нет, придется обходиться без этого. По приезде в тюрьму заключенному выдавали зубную пасту, щетку и кусок мыла.
У жены не сразу получилось сделать перевод в тюрьму, поэтому Гирис провел три недели без покупок — администрация разрешала брать питьевую воду.
— Видимо, им надоело, и меня перевели в самую отвратительную камеру на этаже. Я там пробыл 6 дней последних. Это была комната в два раза меньше, три трехъярусные кровати и одна двухъярусная, один стол. Там не было ни мыла, ни шампуня ни у кого, было грязно.
С сокамерниками Владислав не разговаривал, некоторые из них, как он вспоминает, «не умели многие вещи делать» — например, заваривать кофе.
— Там совсем было плохо. Телевизор они там щелкают, когда хотят. Ну, короче, стресс у меня перед домашним арестом был, дурдом короче.
Передачи можно было получить раз в неделю, тогда же отдать свою одежду в стирку. Можно было передавать домашнюю еду — салями, сыр, мясо, хлеб. По понедельникам можно было получить свидание с близкими.
— Без жены не знаю, что бы я делал. Писала мне письма постоянно, купила два комплекта одежды, присылала передачи.
С одеждой, рассказывает Гирис, помогали и другие заключенные. Кто освобождался — оставлял вещи, если кому-то нужны. Когда прохладно, сокамерники делились теплыми вещами. Белорусу тогда помог грузин: отдал свитер, в котором Владислав «проходил все шесть недель».
Письма из тюрьмы можно отправлять только на итальянский адрес. Гирис «на пальцах» договорился с грузином, чтобы он вместе со своими письмами отправлял в конверте письма Владислава. Жена сокамерника фотографировала их и по WhatsApp высылала белоруске. Жена же Гириса договорилась с почтальоном: она скидывала ему текст, он распечатывал и отправлял белорусу.
Три суда, домашний арест и поздравления полицейских
На своем суде Гирис был лишь однажды: на первом заседании 14 февраля. Белорус не признал свою вину и настоял, что считает свое преследование «политическим».
По словам Владислава, судьи смеялись из-за обвинения в мошенничестве на сумму в 800 евро.
Белорус говорит, что защитник его поддерживал перед каждым судом, говорил, что «все будет хорошо» и что его «завтра отпустят». Юрист «немножко» понимал на английском, с белорусом общался через переводчика.
Адвокат пояснил, что, если бы у Гириса было место жительства в Италии, его бы отпустили под домашний арест сразу. Помочь согласилась 64-летняя активистка Нина Ментюкова, которая уже 20 лет живет в Италии. Она взяла белоруса под свою опеку и предоставила жилье для домашнего ареста.
Второй суд 7 марта постановил перевести Гириса под домашний арест, но он еще две недели оставался в тюрьме, потому что не находился свободный электронный браслет.
Под домашним арестом в доме Ментюковой Гирис провел шесть недель. Владислав поселился на втором этаже, готовил себе еду, в его распоряжении был балкон, на котором можно было курить. Жена перечисляла активистке деньги на продукты.
3 мая Гирис получил документ о немедленном освобождении. По его словам, только под вечер к нему пришли двое полицейских, проверили датчик, который следил за его перемещением, и дали ножницы.
— Я сам отрезал этот браслет. Они такие: «Все, поздравляем! Ура! Ура! Ура!», — вспоминает Гирис.
«В Италию точно не полечу никогда»
Через 4 дня прямым рейсом он вернулся в Катовице.
— Я вышел в первый день, и у меня аж голова закружилась от того, что вообще такое пространство большое, — делится впечатлениями Владислав.
В Польше Гирис подался на международную защиту. Сейчас он «потихоньку работает и приходит в себя». По его словам, из-за времени, когда он почти не разговаривал, у него «сохраняется барьер» и он «тяжеловатенько сейчас входит» в социальную жизнь. Пока его не было, фирма продолжала работу, нужно было платить аренду за квартиру.
По его подсчетам, вся «поездка» обошлась в сумму около 10 тысяч евро. Ему «было бы приятно», если бы какую-то часть ему возместили, но признается, что «просто не знает, как это работает».
— На меня сильно повлияло тюремное заключение. Даже до сих пор иногда вспоминаешь, и на душе так не особо хорошо. Страшно. В любом случае тюрьма, наверное, не сравнится с нашей, но там страшно, — говорит Гирис.
Белорус признается, что пока не хочет путешествовать:
— И в Италию я точно не полечу никогда.