Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. «Крыма больше нет». Советник Трампа заявил, что Украина должна сосредоточиться на мире, а не на возвращении территорий
  2. У россиян рекордные потери в Украине, но довольно скромные успехи. Почему так получается, рассуждают эксперты
  3. В Беларуси ввели налоговое новшество. Что и для кого изменилось
  4. Известного айтишника спросили, почему в Беларуси не могут создать свой ноутбук. Что он ответил
  5. Немецкий актер Тиль Швайгер, которого раскритиковала Тихановская, рассказал, что ему понравилось в Беларуси
  6. Россия ночью выпустила по Украине рекордное количество дронов. Часть улетела в Беларусь
  7. Прощай, осень — на следующей неделе нас ждет ненастье, осадки и похолодание
  8. Жители Гомельщины попросили у властей защиты от беспилотников — им пришел второй ответ от облисполкома
  9. «Я в а**е». Сбежавший в Беларусь блогер из Латвии удивился, получив первую зарплату на новом месте
  10. Блогера, который уже четыре года за решеткой, снова будут судить. Он должен был скоро выйти на свободу
  11. Маргарита Левчук сообщила, что они с мужем не могут назвать сына. Нужно разрешение от миграции, а его нет


Блог "Шуфлядка",

Герой текста «собрал» больше 20 политических арестов и одно уголовное дело. За участие в маршах белорус пробыл год в заключении. Прошел Окрестина, Володарку, Новинки и колонию, где бригадиром был осужденный за убийство. Блог «Шуфлядка» рассказывает историю белоруса, отсидевшего за свою позицию и не уехавшего после освобождения, потому что «Беларусь — его дом, а эмиграция — это трагедия для человека».

Иллюстрация: Мария Толстова, "Медиазона"
Иллюстрация: Мария Толстова, «Медиазона»

«Неуважители х****». Окрестина

Игорю — 39 лет. Он занимается обработкой дерева, помогает бездомным животным и «собрал» больше 20 административных протоколов и одно уголовное дело.

— У меня такая позиция, что я стараюсь добиваться своего честностью и прямотой. Милиционеры даже шутят, что уважают меня за то, что я от них не бегаю.

Выборы президента в 2020 году Игорь встретил в ИВС небольшого белорусского райцентра, откуда он родом. Чтобы задержанные могли проголосовать, их привезли в РОВД: в очереди перед кабинетом каждый мог видеть, кто за кого голосует. Арест активиста закончился только к середине августа и был не последним.

— Отсидел 30 суток, потом переарестовали еще на 30 суток, завезли в центральное управление и там сказали, что прохожу по уголовному делу за марши. Поместили на Окрестина, через два дня — в карцер. Запомнилось, как стояли на продоле в «ласточке» и человек в спортивном костюме сказал: «Вы — неуважители х****. Вы — мои личные враги».

Карцер рассчитан максимум на двух человек, но было восемь. Две откидные нары, отсутствие умывальника и ведро в качестве туалета.

— Целую неделю мы фактически простояли. Люди болели «короной», один парень пролежал три дня на бетонном полу. Были программисты избитые, одна нога толще в три раза другой. Заходя на Окрестина, я не сразу сориентировался. Милиционер тут же повернулся и начал: «Это что, нападение было? Я сейчас тебе нападение припишу, мне это две секунды сделать».

«В тюрьме хорошо спится, потому что с совестью в порядке»

Уголовное дело не стало для Игоря неожиданностью. Говорит, знал, на что идет. Его осудили за участие в акциях протеста и дали год колонии. Адвоката беларус не брал: не видел смысла и не было денег. Вину не признал, родственникам сказал на суд не приходить. Родные тяжело отреагировали на приговор, но отнеслись с пониманием.

— Они понимают мою активную позицию, понимают, что я за правду. Но тюремный срок был для них неожиданностью. Я старался в письмах их немного успокаивать. Конечно, были моменты, когда мне говорили: «Игорь, тебе одному это надо?» Поэтому у меня немножечко своя борьба в семье происходит. Но понимание есть. Я даже любил пошутить в тюрьме, что мне хорошо спится, потому что с совестью все в порядке.

После Окрестина Игоря перевели на Володарку, а оттуда отправили на 21-дневную судебно-психиатрическую экспертизу в Новинках.

— Посадили вместе с наркоманами: один сказал, что едет в одну сторону умирать. Железные двери, квадратное окошко, выход в туалет 5 раз в день.

ШИЗО за неправильное слово

После суда Игоря поместили в камеру, где было 26 человек.

— Первое, что увидел: таракана, ползущего по стене. Я их очень не люблю. А там просыпался и видел тараканов, которых я ночью придушил собственным телом.

Находясь на карантине, Игорь попал в ШИЗО. Основание — ошибка в докладе конвоиру.

— Мне нужно было сказать, что я склонен к экстремистской и иной деструктивной деятельности, а я сказал — к другой.

ШИЗО представляет собой небольшую камеру, в которой есть туалет в полу, холодная вода, стол и лавочка. Шконку опускают в 9 вечера и поднимают в 5 утра — днем лежать нельзя.

— Целый день находишься в камере, никаких прогулок и книжек. За ночь по раз десять просыпаешься, отжимаешься, разогреваешь тело, потом просыпаешься через минут 30−40 от холода.

Игорь рассказывает, что карантин — место, где тебя максимально дрессируют перед отправкой в лагерь: проверяют, насколько человек будет соблюдать режим, будет ли он агрессивным или провокатором.

25 рублей зарплаты и бригадир, судимый за убийство

В колонии Игорь убирал территорию: подметал, рыл ямы. Восьмичасовой рабочий день, «работа на свежем воздухе», пять дней в неделю. Зарплата, по словам Игоря, неплохая для колонии — 25 рублей. Но ее он не видел — 100% суммы забирали на погашение административного иска.

— Работа была тяжелой не столько физически, сколько морально. У нас был бригадир, которого ненавидела вся зона. Он постоянно всех унижал и оскорблял. Что-то скажешь ему, а он в ответ — «х** моему скажи». Сидел за убийство, дали 17 лет.

У нас был в отряде дедушка. У него разлагалась печень, и вся столовая над ним издевалась, в том числе и бригадир. Иногда в раздевалке было слышно, как он избивает этого дедушку. После этого тот выходил в слезах. Такая вот мразь.

На 100 человек в отряде в колонии было 20 «бэчебэшников». Письма Игорю не передавали, звонок близким ни разу не разрешили. Сначала прямым текстом сказали, что нельзя, а после Игорь сам принципиально не захотел разговаривать, когда за спиной стоит милиционер.

— За все время меня помещали в ШИЗО два раза. Во второй раз отрядный просто вызвал меня и сказал: «Давай придумаем, за что на тебя напишем протокол. Может за то, что ругался матом?» Я ответил, что матом не ругаюсь. В итоге составили протокол за то, что я лежал на кровати в дневное время.

Освобождение и принципиальная позиция «не уезжать»

Во время заключения Игоря было много разговоров об амнистии. Ее ждали, но она не произошла. Белорус вышел на свободу, отсидев тот срок, который назначил суд. Вернулся в родной город, стал на превентивный надзор, пошел в центр занятости, устроился на работу. Поработал там неделю и ушел.

— Мне постоянно намекают, говорят: «Слушай, может ты уедешь из страны». Но моя позиция принципиальная: я верю в нашу победу. Ну что они сделают? Посадят еще раз? В тюрьме сейчас столько хороших людей, что и не страшно. Расстреляют? Ну, ничего страшного. Другого пути не вижу.

— Не боитесь, что на вас могут завести новое уголовное дело?

— Конечно, я прекрасно понимаю, что может быть что угодно. Я продолжаю свою деятельность. Мне говорят «прекращай», а я не понимаю, что я нарушаю. Я просто хочу социальные моменты обозначать: здесь дорога плохая и т. д. Я что, не имею права этого сделать как гражданин?

Сейчас меня прямо запугивают, говорят, что я снова могу оказаться в колонии. Я не чувствую себя виноватым и неправым. Почему я должен убегать из собственного дома? При первом задержании мне в РОВД сказали: «Не нравится что-то — уезжайте из страны». Я ответил, что через какое-то время им будет стыдно за свои слова. Ну это как брат с сестрой поругался и говорит «уходи из квартиры». На каких основаниях? По сути вы выгоняете людей из собственного дома. Поэтому нужно бороться до конца.

— Почему вы не уезжаете из Беларуси?

— Это моя принципиальная позиция. Это мой дом, я хочу здесь жить. Я пожил в Америке, Швеции несколько лет. Я понимаю, что такое Беларусь, что такое свой дом. Это очень классная страна, и все здесь будет хорошо. Побывав в эмиграции, понимаешь, насколько важен свой городок, улочки, квартира. Я не готов пойти на это. Эмиграция — это трагедия для человека.