В последнюю неделю в соцсетях появились сообщения о том, что к наблюдателям на президентских выборах 2020 года начали приходить с обысками силовики. Мы попросили откликнуться людей, с которым это случилось — и получили почти два десятка сообщений из Минска и нескольких районных центров. Большинство историй оказались похожи между собой (и, увы, уже стали привычными для Беларуси). Рассказываем, как силовики приходят в гости к бывшим наблюдателям и зачем это делают именно сейчас.
«Сказали подписать бумагу, что я не буду участвовать в несанкционированных массовых мероприятиях»
Один из бывших наблюдателей, Евгений (здесь и дальше по тексту имена героев изменены по их просьбе — Zerkalo.io) сообщил, что на днях силовики обыскали квартиру его соседа, с которым он вместе занимался наблюдением на участке во время президентской кампании 2020 года.
— Ордер на обыск был в рамках какого-то уголовного дела, изъяли телефон. Ненадолго задержали самого парня, но в тот же день отпустили. Ему задавали вопросы, на какие каналы в телеграме он подписан, участвовал ли в каких-нибудь акциях и прочее. Дали предупредительную бумагу о том, что он не должен подписываться на «деструктивные» каналы и участвовать в несанкционированных массовых мероприятиях, — говорит мужчина.
Еще два наших героя также были наблюдателями на прошлых президентских выборах. На этой неделе их, как и «коллег», навестили гости из силовых органов.
— Приехали четыре человека, один в бронежилете и с автоматом, остальные одеты в гражданскую одежду. Спрашивали, есть ли что-то «запрещенное» вроде символики или других предметов. В ордере было написано, что обыск проводится в связи с уголовным делом по факту массовых беспорядков 9 августа 2020 года. Были написаны мои фамилия, имя, отчество. Заглянули в комнаты, открыли шкафы. Получили доступ к телеграму, экспортировали историю чатов себе. Дали подписать «официальное предупреждение», что я буду себя «хорошо вести» — не стану подписываться на «деструктивные» каналы и не буду участвовать в несанкционированных массовых мероприятиях, — рассказал Леонид.
Как сообщил Zerkalo.io другой бывший наблюдатель, Антон, в начале недели у него дома тоже прошел обыск по уголовному делу. По словам мужчины, силовики проводили его из-за «какого-то оскорбления в телеграм-канале».
— Приехали три сотрудника милиции. Обыск был достаточно лояльным: даже не забрали бчб-зонтик и оставили некоторые носители информации. При этом ни о каких основаниях, по которым они ко мне пришли, не сообщили. Из бумаг оставили только опись изъятой техники. Кстати, допрос они проводили по какой-то методичке. У них на самом деле был распечатан лист с названием «алгоритм». Меня спрашивали о подписках на телеграм-каналы, доходах из-за границы, откуда я получаю деньги. Никакую бумагу с обещанием где-то не участвовать подписать не просили, — добавляет мужчина.
К родителям Андрея силовики приходили на прошлой неделе. При этом мужчина рассказывает, что они были очень вежливыми: «все из маленького города, знают друг друга». По его словам, силовики изъяли старый компьютер, провели обыск и ушли.
В нашу редакцию написала и женщина, чья дочь Евгения также была наблюдательницей на выборах-2020. Несмотря на то, что сейчас девушка находится за границей, на этой неделе к ней домой пришли силовики.
— Около 10.00 утра в дверь позвонили какие-то люди, представились милицией. Я открыла дверь, увидела сотрудника ОМОНа с автоматом и человека в штатском — он показывал удостоверение. За ними стояли еще два человека в гражданской форме. Они сказали, что дочь проходит свидетелем по уголовному делу, нужно провести обыск и провести с ней профилактическую беседу. Однако на вопросы, о каком деле идет речь, ответов я не получила. К счастью, сейчас дочь за пределами страны, поэтому все обошлось без задержания. После этого силовики ушли, со мной остался только один сотрудник. Он начал меня расспрашивать, когда уехала моя дочь, приезжала после этого в Беларусь или нет. И порекомендовал ей не возвращаться, — добавляет женщина.
Ангелина также рассказала Zerkalo.io об обыске у нее в квартире на этой неделе.
— Меня не было в стране, поэтому про обыск я знаю только со слов мамы. Она рассказала, что к нам пришли 4 человека. Один представлял уголовный розыск, другой был в бронежилете, каске, с автоматом. Рядом стояли два молодых парня. В ордере на обыск говорилось что-то про «уголовное дело» и какие-то статьи, но конкретики мама не запомнила. Говорит, ей показали бумагу — постановление на обыск. Позвали понятых и поверхностно осмотрели помещение. Ничего не забирали. Потом спросили, где я нахожусь. По какому поводу ищут конкретно меня, не сказали. Все бумаги составили в одном экземпляре. Копий не дали. Извинились за беспокойство и ушли.
Марина сообщила редакции, что в прошлом году за президентскими выборами на участке следил ее папа. А несколько дней назад силовики пришли с обыском в его квартиру.
— Было четыре человека, среди них два следователя. Еще был кто-то, кто проводил обыск, и омоновец с автоматом. Они были вежливы, вызвали понятых из соседней квартиры. Изъяли телефоны. Никакие документы при этом нам не были предоставлены, акта об изъятии тоже не было. Подписать бумагу о факте обыска дали только понятым. А еще нам сказали расписаться на бумаге, что мы не ведем экстремистскую деятельность. Сфотографировать ничего не разрешили. Пояснили, что независимый наблюдатель из нашей семьи проходит по уголовному делу как свидетель. Никакой другой информации предоставлено не было, — рассказала девушка.
О чем говорят обыски перед референдумом? Спросили об этом эксперта
Аналитик и экс-дипломат Павел Слюнькин считает, что стратегия массовой общественной мобилизации и активного участия в электоральной кампании, которую использовали штабы основных альтернативных кандидатов, в прошлом году показала свою эффективность.
— Именно благодаря ей удалось спровоцировать сбои в государственной машине фальсификаций, наглядно продемонстрировать белорусскому обществу всеохватывающий объем нарушений. Во многом именно эта стратегия и спровоцировала начало политического кризиса в Беларуси. Сейчас де-факто власти готовятся к проведению очередной кампании — конституционного референдума. Оппозиционные силы озвучили свою стратегию, и она во многом повторяет то, что уже было опробовано ими в 2020 году. Поэтому, учитывая уроки прошлого года, власти стремятся сделать ее максимально подконтрольной и стерильной. Они заинтересованы в том, чтобы как можно меньше оппонентов власти пришли на участки, чтобы как можно меньше людей выдвинулись наблюдателями, чтобы было как можно меньше свидетелей происходящего и доказательств нарушений.
Аналитик считает, это может значительно упростить фальсификации и, «по мнению властей, поспособствует легитимизации навязанных ими конституционных изменений».
— Отсюда и логика тотальной облавы на активистов: всему обществу таким образом наглядно демонстрируют, что произойдет с теми, кто попытается этому противодействовать. Власти также опасаются, что референдум может стать точкой концентрации общественного недовольства, а значит необходимо еще шире распространить репрессии на потенциальные источники угрозы, — добавляет Павел Слюнькин.
