Отступая, российские войска оставили после себя в Изюме большое стихийное кладбище. Тела эксгумировало следствие, чтобы понять масштабы преступлений российских военных, которые полгода держали город в оккупации. 23 сентября работы на кладбище закончились. Из земли достали 447 тел. Корреспондент «Ґрати» Татьяна Козак несколько дней провела на месте эксгумации в сосновом лесу под Изюмом.
Когда 25-я бригада с боями зашла в Изюм, на окраине города в сосновом лесу обнаружили массовое захоронение — сотни крестов, сколоченных из простых досок. Справа от них — покинутые российскими войсками позиции: блиндажи и ямы, где стояла военная техника.
Кресты пронумерованы до 445, на некоторых указаны фамилии с датами рождения и смерти. Тут захоронены жители Изюма, погибшие за время оккупации: целые семьи, иногда по несколько человек в одной могиле. Отдельно — братская могила с украинскими военными.
«Мы надеялись, что такого не будет», — говорили правоохранители, у которых еще во время оккупации была информацию о преступлениях россиян в Изюме. Их худшие опасения подтвердились.
С 16 сентября следствие начало эксгумировать тела погибших, чтобы установить точную причину смерти каждого. Доказательств военных преступлений, говорят в полиции, более чем достаточно для международного суда.
Параллельно над раскопками работали до десяти мобильных следственных групп, состоящих из сотрудника прокуратуры, следователя, криминалиста, судмедэксперта, и оснащенных криминалистической лабораторией. Не только харьковские правоохранители — привлекли специалистов из других регионов Украины. В день доставали и осматривали несколько десятков тел. В работе использовали опыт расследований в Буче и других городов Киевской области, где уже эксгумировали братские могилы после освобождения региона в апреле.
Территория захоронения огорожена полицейскими лентами. Просят ходить осторожно — все еще есть риск наступить на мину или зацепить растяжку. Из леса доносятся звуки взрывов — сотрудники Госслужбы по чрезвычайным ситуациям проводят разминирование.
Спасатели тоже раскапывают могилы. В голубых защитных халатах поверх бронежилетов, в касках, перчатках и респираторах они роют влажный песок лопатами и вытягивают на поверхность полуразложившиеся тела. Большинство похоронены не в гробах, а в покрывале или просто в одежде. Над захоронением стоит тяжелый трупный запах, периодически кто-то откашливается. Роют посменно — отдыхают тут же неподалеку, не снимая защитной амуниции.
«Нам тут хватит работы недели на три», — прикидывает Евгений Соколов, начальник отдела областной прокуратуры. На нем и его коллегах жилеты с надписью на английском: «Прокурор по военным преступлениям».
Тела на месте осматривают криминалисты, они также собирают образцы почвы, так как многие перезахоронены.
По информации следствия, большинство захороненных — жители Изюма, погибшие в результате обстрелов в первые месяцы полномасштабного вторжения, когда российские войска засыпали город из артиллерии и бомбили авиацией. Из-за сильного гниения в полевых условиях сложно установить огнестрельные или осколочные ранения. Этим займутся судмедэксперты в Харькове.
Уже в первые дни находят тела с явными следами пыток. 16 сентября достают 17 тел украинских военных, закопанных в братской могиле. У одного из них связаны руки. 17 сентября из могилы под номером 91 достают тело мужчины — со связанными руками и кастрированного. Следы пыток обнаружены уже на 30 телах. Но их может быть больше - после получения результатов проведения экспертиз.
Эксгумацию завершают быстрее, чем предполагали — за неделю. Всего достали 447 тел. Большинство погибших — гражданские, в том числе пятеро детей. 22 тела — украинские военнослужащие.
Личности погибших продолжают устанавливать. Тело военнослужащего 93-й бригады «Холодный Яр» Сергея Совы опознала его жена Оксана, после того, как в СМИ попало фото останков его руки с сине-желтым браслетом.
В Изюмском районе это не единственное массовое захоронение. По информации Харьковской областной администрации, обнаружили еще три таких могильника.
Могильщики
Во время российской оккупации в Изюме работало одно похоронное бюро. Его владельцы — семья Стеценко — эвакуировались из города, когда к нему приблизилась линия фронта, и начались сильные обстрелы. За главного остался один из старших сотрудников.
Его зовут Виталий. Из осторожности мужчина не называет фамилии — как и многие на территориях, освобожденных всего неделю назад. У людей тут пока нет уверенности, что оккупация не повторится. Виталию 55 лет, он житель Изюма. Вместе с ним все это время работала команда из восьми человек — такие же местные мужики, только моложе.
Бюро ритуальных услуг теперь — небольшое помещение в каменном гараже рядом с моргом. На воротах висит объявление, что захоронение — бесплатно, но без гроба. В первые недели все гробы растащили мародеры: местные жители и российские военные.
В начале марта украинские войска подорвали мосты через Северский Донец, чтобы остановить наступление российских войск, занявших север Изюма. Линия фронта проходила по реке. 1 апреля армия РФ уже контролировала весь город.
«Мы начали на той стороне речки, — говорит Виталий, показывая на южную часть Изюма. — Много было после обстрелов разорванных, девать некуда было. Мы выкапывали и хоронили. Когда сделали переправу — на пешеходный мост положили доски — тогда покойников через мост переносили, мы забирали и возили хоронить на кладбище».
Российские военные приехали к Виталию и сказали: «Давайте так, вы — ритуалка, единственная осталась в Изюме, вы должны работать, должны не допустить эпидемии».
Так он со своими людьми начал собирать тела, похороненные во дворах, доставать из-под завалов и даже из реки, чтобы перезахоронить их в одном месте — в лесополосе возле кладбища по улице Шекспира.
Там же российские военные устроили свои позиции.
«Только в начало кладбища пускали, чтобы мы были постоянно у них на виду, — продолжает рассказ Виталий. — Они рядом были, подходили постоянно, смотрели, что мы привезли, как привезли. Потому что постоянно работали ВСУ, наши, они покоя им не давали. Нас постоянно проверяли».
В северной части города тела собирала «Бригада 200» — местные, которых, по словам Виталия, привлекли россияне, пообещав за работу продуктовые пайки. Когда восстановили пешеходный мост через реку, они переносили тела, найденные под завалами и закопанные родственниками во дворах, а Виталий со своими людьми хоронили их на том же кладбище в лесу.
Он вел журнал, куда записывал номера могил и даты захоронения. Напротив некоторых номеров вписывал фамилии и даты рождения, когда удавалось установить личность погибших: если находили документы или сообщали родственники и соседи. Так же подписывали и кресты.
Виталий говорит, что они хоронили только гражданских. Украинскими военными занимались россияне — это они похоронили их в братской могиле.
«Мы крест поставили», — уточняет мужчина.
Некоторых гражданских свозили в морг и оставляли там в мешках, несмотря на то, что холодильники не работали из-за отсутствия электричества.
«Тела с пытками — мы их просто находили в морге. Мы иногда приезжали в морг, а он уже полный», — говорит Виталий.
В первый месяц в морге не было сотрудников, когда они позже появились, тоже стали вести учет умерших.
После освобождения оба журнала забрало следствие. Виталий и другие копатели дали показания и помогают с опознанием трупов. Похороненными в лесу лежат и их знакомые и друзья.
У Виталия все так же много работы, поэтому он торопится попрощаться.
«С завтрашнего дня начинаем работать по селам. В селах в погребах, во дворах закопаны люди, в домах завалены», — говорит он. Садится в белый микроавтобус, в котором стоят два гроба, и едет на кладбище.
Первомайская, 2
Следствие установило, что большинство захоронений в изюмском лесу были сделаны между мартом и маем. Люди гибли, в основном, в результате массивных артиллерийских обстрелов и авиабомбардировок. Город для войск РФ был стратегически важной точкой для наступления на Донецкую область, и они взяли его ценой уничтожения гражданской инфраструктуры и многих жизней мирных жителей.
9 марта одновременно погибло 54 жителя многоэтажки по улице Первомайской, 2. Дом обвалился в результате обстрела авиацией и артиллерией.
«Пошла трещина — было около шести выстрелов по дому. А потом контрольный возле фундамента, после которого здание сложилось. Я был внутри», — рассказывает Сергей Штанько, которому повезло выжить.
Он находился в момент обрушения на первом этаже. Вместе с Сергеем спаслась его мать, он помог вытащить соседа. Те, кто прятался в подвале, все погибли.
Тела из-под завалов начали доставать не сразу. Сергей и другие выжившие помогали с опознанием. Их похоронили на кладбище в лесу.
«Внутри пусто. Все слезы вышли, все нервы ушли», — говорит Сергей о своих чувствах теперь, когда впервые пришел на могилы своих соседей и друзей уже после освобождения города.
Среди погибших — вся большая семья Столпаковых: 31-летняя Елена и ее 33-летний муж Дмитрий, с маленькими дочками — пятилетней Олесей и восьмилетней Сашей. Похоронены и родители Елены вместе с младшей сестрой. Их кресты стоят рядом и подписаны.
Когда обвалился дом, было еще холодно, и Сергей с матерью переехал жить на дачу к соседу. После потепления вернулись в дом — поселились в уцелевшей чужой квартире.
Весь Изюм — в руинах. Инфраструктура почти полностью разрушена. Местные власти готовят эвакуацию жителей города на зиму.
Выжившие
Пожилая женщина в черном платке склонилась над могилой своего 20-летнего внука Данила Прокопенко и горько плачет.
«Не надо его выкапывать! Ну, до кого ж мне подойти, скажите? — обращается она к подошедшим полицейским. — Я ж подойду. Я на колени встану — только пусть не выкапывают! Пусть не трогают моего ребеночка! Его все равно не поднимешь! Он же у меня золотой был!»
Ей объясняют, что не эксгумировать нельзя, но обещают, что с телом все будет в порядке.
Женщина неделю искала могилу своего внука и теперь боится, что снова его потеряет. Российские военные не пускали родственников на кладбище, сообщив им только номер креста. Только после деоккупации города они смогли найти могилы близких.
«Они взяли и забрали! Тут солдаты стояли — видите, сколько накопано всего. Нельзя тут было, страшно!» — рассказывает женщина. Она отказывается представляться.
Данил попал под обстрел и погиб 4 мая, когда пошел к знакомым договариваться, чтобы на следующий день машиной эвакуироваться из Изюма. Его мать и младший брат — уехали раньше в Финляндию.
«Я не выезжала! Как же я брошу своего внука!», — говорит убитая горем бабушка.
Она прибирает могилу — холмик из песка, кладет на него конфетки в пакетике, в баночку ставит цветы. Потом идет искать полицейских, чтобы уговорить их не эксгумировать внука.
Возле соседней могилы стоит большая семья.
«Я не понял — эксгумация, что такое?» — спрашивает у отца хмурый 14-летний мальчик. Тот молча смотрит на могилу погибшей жены — Любови Штанько. Рядом стоит пожилая женщина — мать Любови Нина Дмитриевна. Она опирается на руку своего сына — Алексея, брата Любови.
Их любимая дочь, жена и сестра погибла во время того же обстрела 4 мая. Женщина была в доме, когда влетел осколок и попал ей в голову. Родные были на улице и выжили.
«Только ойкнула — и упала сразу», — вытирая слезы говорит Нина Дмитриевна, мама Любови.
Любовь работала преподавательницей физики и математики в школе в селе Капитоловка под Изюмом, которую потом разграбили российские военные. Все время оккупации женщина пыталась держать связь со своими учениками, многие из которых выехали. Сама тоже планировала с мужем эвакуироваться из Изюма, но не успела.
За десять дней до ее смерти погиб ее 29-летний племянник. Он служил в Харькове в Нацгвардии. Мужчина вышел из штаба, когда его обстреляли россияне, и осколок попал ему в голову. Он похоронен вместе с другими украинскими военными на Аллее Славы харьковского городского кладбища №18.
Для родных эти смерти связаны.
«Он забрал ее наверное тоже», — считает Нина Дмитриевна.
«Нашу семью шарахнуло хорошо», — говорит Ирина, мама нацгвардейца.
На похороны сына она так и не смогла попасть — из Изюма было невозможно выехать. В конце концов ее вывезли за деньги — заплатила пять тысяч гривен.
«Покажите ее фотографию — красавица!» — просит Нина Дмитриевна.
Свекры, которые тоже пришли помянуть Любовь, вытягивают из пакета портрет погибшей с датой смерти. Его закрепят на кресте уже после эксгумации и новых похорон.
Сколько погибло людей в Изюме за весь период оккупации, пока неизвестно.
