С конца октября российская оккупационная администрация вывезла из Херсона памятники историческим деятелям времен Российской империи, экспозиции и фонды городских музеев и даже останки одного из основателей города — князя Григория Потемкина. После освобождения Херсона вооруженными силами Украины следователи и прокуроры расследуют преступления россиян и коллаборантов, в том числе и разграбление музеев. О том как одни сотрудники музеев старались спасти фонды от похищения, а другие, наоборот, помогали их вывозить и какие в итоге ценности похитили оккупанты — в материале «Ґрат».
Останки князя
«Он даже не святой. Лежал себе и никому не был нужен, а теперь такой ажиотаж, я не понимаю» — возмущенно говорит пожилая женщина, которая продает свечи в Свято- Екатерининском соборе Херсона.
Так она отвечает на вопрос журналиста «Ґрат» правда ли, что, отступая из города, россияне забрали с собой останки князя Григория Потемкина. Фаворит российской императрицы Екатерины II и один из основателей Херсона, он был похоронен в склепе под храмом-усыпальницей.
26 октября Владимир Сальдо, глава оккупационной администрации, сообщил, что останки Потемкина вывезли на оккупированную часть Херсонской области на левый берег Днепра, чтобы князь «посмотрел не только на Херсон, а на всю Херсонщину».
«Там даже не тело, там косточки и маленький перстень с печаткой», — заговорчески добавляет женщина и советует поговорить с отцом Ильей — священником храма.
Через неделю после ухода оккупантов, 17 ноября, в соборе частично выбиты витражи, на полу лежит массивная люстра. Отец Илья, молодой темноволосый мужчина с грустными глазами и аккуратной небольшой бородкой, рассказывает, что люстра пострадала от взрыва вышки телецентра по соседству.
Ее, а также городские котельные, подстанции и вышки мобильной связи, по свидетельствам городских жителей и сотрудников коммунальных предприятий, с которыми общались «Ґрати», россияне подорвали, отступая из города. В отсутствии связи священнослужители сообщают прихожанам храма время богослужений при помощи флипчарта на внутренних дверях собора. Внизу расписания на магнитной доске красным маркером написано: «время киевское!»
Отец Илья показывает склеп, где лежали останки Потемкина, но о том кто и как их вывозил, рассказывает неохотно. Отодвинув ковровую дорожку, он открывает деревянные дверцы в полу храма и спускается вниз по каменным ступеням в небольшое помещение с каменным постаментом.
«Здесь лежал деревянный гроб с останками князя. Внутри был не полный скелет, а только фрагменты тела, потому что как минимум дважды останки подвергались осквернению», — говорит священник.
Он рассказывает, что после смерти Екатерины II ее сын император Павел I распорядился выкинуть из усыпальницы прах фаворита матери, но симпатики князя сохранили его останки и со временем вернули их в усыпальницу. По другим свидетельствам, указ выполнили лишь отчасти — останки тревожить не стали, а просто засыпали склеп землей, а со временем вновь откопали.
После революции и создания СССР большевики устроили в соборе музей атеизма. В 1930-х годах в качестве экспоната в нем выставляли, в том числе, череп Потемкина. Через какое-то время череп князя убрали из экспозиции. Что с ним случилось, не знает ни отец Илья, ни местные историки.
После провозглашения независимости Украины собор вернули церкви и отреставрировали. Священники регулярно зажигали в склепе возле гроба с оставшимися костями Потемкина свечи и молились за упокой души князя.
По словам отца Ильи, после захвата Херсона сотрудники оккупационной администрации часто приходили в собор и водили сюда делегации российских чиновников. Поздно вечером 25 октября они вновь наведались в собор, но на этот раз потребовали отдать им гроб с останками Потемкина. Настоятель храма отец Петр в последний раз прочитал заупокойную молитву и гроб увезли.
«Они (оккупационная администрация — Ґ ) опасались за их сохранность. Это конечно же беспочвенно. Это они сейчас такие все имперцы, а в советское время им было наплевать, — говорит отец Илья и добавляет. — Мы видим очень противоречивое поведение тех, кто увез с собой эти останки, которые представляют историческую ценность. Потому что только при независимой Украине был почет и уважение для исторического прошлого».
Кто именно забрал из храма останки князя он не уточняет. Где они сейчас находятся — достоверно не известно.
Судьба директрисы
Отступая на левый берег Днепра, оккупанты вывезли из Херсона и куда более ценные предметы — коллекции городских музеев.
Два крупнейших музея Херсона — Краеведческий и Художественный — расположены напротив друг друга в трех кварталах от Речного вокзала. 16 ноября неподалеку от них погиб пожилой мужчина — он стал одной из первых жертв возобновившихся после отступления российских обстрелов города.
За день до того в обоих музеях начали работать украинские правоохранители, полицейские взяли оба здания под охрану.
Секретарь Краеведческого музея Елена Еременко, рассказывает, что сотрудники СБУ и прокуратуры два дня проводили в музее следственные действия и опрашивали сотрудников. Поскольку правоохранители закончили работу, она согласилась показать «Ґратам» как выглядит музей после оккупации.
Еременко работает в музее 21 год. Она рассказывает, что после оккупации Херсона часть сотрудников уехала из города, но большинство, как и она, остались.
«В первый день мы пытались дозвониться до директрисы Татьяны Братченко. Предлагали спрятать экспонаты в хранилище, но она сказала — не надо, — вспоминает Еременко и продолжает. — А потом пришли русские и директриса начала с ними сотрудничать. По моим данным, сейчас она в Крыму».
73 летняя Татьяна Братченко возглавляла музей с 1997 года. 25 октября, накануне освобождения Херсона, Служба безопасности Украины объявила ей подозрение в коллаборационизме. Следствие считает, что она публично поддержала оккупацию и отрицала ответственность РФ за вторжение в Украину.
Следователь СБУ Иван Устенко написал в подозрении, что после захвата города Братченко сотрудничала с оккупационной администрацией, продолжала руководить музеем и организовывала тематические выставки в поддержку РФ.
Это же «Ґратам» подтвердила секретарь Елена Еременко. По ее словам, во время оккупации музей функционировал, но ежедневно экспозиции не выставлялись.
«Оккупационная администрация делала заказ, и они проводили тематические экскурсии, типа 9 мая», — рассказывает она.
Пропагандой следствие посчитало выступление Братченко на российских пропагандистам, в частности изданиям REN.TV, life.ru и «Известия», где она рассказывала, как «спасала» экспозиции музея под властью Киева. Например, что городское управление культуры заставляло музей не выставлять орден Суворова и советское знамя.
«Вы не представляете, что здесь было. Когда тебе рассказывают, что Россия здесь навсегда, что Россия — это классно. Русские победят. Идешь напиваешься коньяка пару рюмок», — дрожащим голосом рассказывает Еременко. Она ушла из музея 18 мая.
Еременко вспоминает, что тогда в музее отмечали профессиональный праздник. Поздравляя сотрудников, Братченко сказала, что будет сотрудничать с оккупационными властями.
«Директриса нас собрала, поздравила с праздником и сказала, что будем сотрудничать с оккупационными властями. Все стали отмечать, — вспоминает Еременко. — Все начали кричать — „победа русских“. Я сказала, что с этим не совсем согласна, что победа будет за русскими. После этого директриса сказала, что не ожидала от меня такого и что больше музей в моих услугах не нуждается».
Из текста подозрения Братченко следует, что с 15 до 18 июня по случаю Дня города в Херсонском краеведческом музее выставлялись экспонаты Мемориального музея Санкт-Петербурга. Во время выставки Братченко вместе с депутатом Госдумы РФ Игорем Кастюкевичем и заместителем главы оккупационной администрации Сергеем Черевко поддерживала оккупацию Херсона и деятельность в городе партии «Единая Россия».
«Ґрати» пытались связаться с Братченко, но это не удалось.
Золото, лев, оружие
Елена Еременко проводит корреспондента «Ґрат» в помещение музея. На первом этаже — отдел природы. По словам секретаря, за время оккупации он не пострадал. На стендах под стеклом чучела животных и птиц, которые водятся в Херсонской области — косуля, лисица, суслик, цапля, зимородок.
«Все чучела на месте. Они очень ценные, кстати, им больше 100 лет», — говорит Еременко.
В зале, посвященном истории киммерийцев, скифов и сарматов Народы, которые населяли северное Причерноморье в Х-II столетиях до нашей эры, не осталось практически ни единого экспоната. Под стеклянными витринами лишь таблички с описаниями: бронзовые топоры, топоры из камня и меди, кремневые серпы.
«Эти экспонаты очень ценны тем, что их очень мало», — бесхитростно объясняет ценность коллекции Еременко и извиняется, что не может провести экскурсию профессионально, поскольку работает не с экспонатами, а с документами. Она предлагает спуститься этажом ниже, в помещение, где хранились золотые экспонаты. Двери хранилища взломаны, стенды пустые, стекла многих — разбиты.
Пропал, в том числе, комплекс сарматских украшений — золотая сережка, две большие сердоликовые бусины-амулета, пара браслетов, застежки для одежды и массивная булавка-фибула. Украшения, общим весом в 300 грамм, датируются I столетием до нашей эры. В 1985 году их случайно обнаружили в пашне поля на окраине села Солонцы. Предположительно, это либо клад, либо захоронение знатной сарматской женщины.
Чтобы понять, как выглядели украшения Еременко вручает корреспонденту набор открыток с изображением самых ценных экспонатов музея. В комнате по соседству хранились монеты и награды времен Российской империи. Секретарь кивает на пустые стеллажи: «Тоже подчистую вымели». И добавляет — забрали также коллекции монет и изделий из серебра, медали и оружие.
Пустует и стенд с церковной утварью XVIII-XIX столетий. Судя по надписям, в нем выставляли иконы, пасхальное яйцо и церковную утварь, дароносицу и потир.
Из хранилища все поднимаются на этаж и проходят в зал, посвященный Античности.
Из экспонатов осталась только мраморная статуя первого римского императора Октавиана Августа и большая греческая амфора.
«О, моя степная Эллада, ты и ныне антично-ясна», — написаны строки Евгена Маланюка на красном полотне над пустыми стендами, где выставлялись еще как минимум четыре амфоры.
Еременко указывает на один из пустых стендов — здесь была мраморная скульптура льва — символ херсонского краеведческого музея. Метровую статую с искусной резьбой в 1890 году обнаружили при раскопках древнегреческого полиса Ольвия под Одессой. Статуя, датированная V веком, предположительно была надгробным памятником.
«Маску Селена вообще выломали», — говорит Еременко, указывая на раскуроченный стенд.
Кто именно и когда вывозил экспозицию Еременко не знает — с начала июля и до 15 ноября ее в музее не было. Она пересказывает слова охранников музея, которые наблюдали за ограблением фондов. Они утверждает, что экспонаты вывозили в два захода в конце октября перед отступлением из города россиян. Экспозиции вывезли в грузовиках с надписями «МЧС России», процессом руководили две неизвестные женщины. Директрисы Братченко к тому времени в городе уже не было.
«Куда вывезли — никто ничего не знает. У нас же видео-охрана установлена, они даже жесткий диск забрали. Понимали, что не спасают ценности, а просто их воруют», — вздыхает Еременко.
Все проходят в зал основания Херсона. Из него пропала диаграмма основания города, оружие XIX века, некоторые витрины разбиты, пол усеян стеклом, посреди зала на стуле кто-то оставил белые перчатки, по словам секретаря, в таких обычно работают сотрудники музея. Герб гетмана Ивана Мазепы и инсталляция быта времен Крымско-татарского ханства остались на своих местах.
В зале о Второй мировой тоже много битого стекла, рядом с разбитым стеллажем лежит мина для миномета. Кто-то вытащил ее, но потом все же оставил.
«Там, где пустые места, были, в основном, оружие и награды», — объясняет секретарь. По ее словам, из музея забрали награды Красной армии и Вермахта, а также ключ от города Потсдам — трофей советского генерала Захара Выдригана.
Какой ущерб музею принесла оккупация? — задумывается Еременко, но пока ответить на этот вопрос не может. Шансы выяснить полный список украденного есть. Сотрудники музея нашли инвентарные книги и описи коллекционных фондов. Теперь «фондовики» музея смогут со временем составить перечень украденного.
«Мое дело — восстановить всю документацию, — говорит Еременко и добавляет. — СБУ сказала нам — никто от возмездия не уйдет, не переживайте».
Недопрятанные картины
Здание Художественного музея привлекает внимание большие баннером «Велика реставрація. Програма президента України».
Утром 18 ноября возле калитки железного строительного забора, которым огорожен музей, корреспондент «Ґрат» неожиданно сталкивается с министром культуры Александром Ткаченко. Тот просит помочь принести из машины несколько картин.
В фойе музея он вручает их директрисе Алине Доценко. Та утверждает, что президентский баннер провисел на здании всю оккупацию.
«Из того, что понятно сейчас — они начали вывозить фонды буквально за несколько дней до освобождения города и, судя по всему, хорошо знали, что вывозили, — сказал министр „Ґратам“. — Потому что было сотрудничество со стороны бывших сотрудников музеев».
Министр утверждает, что музейные фонды не смогли эвакуировать из города, так как не было соответствующей госпрограммы.
«24-го февраля мы были на связи с директором, но уже было поздно что-то вывозить, потому что уже стреляли», — утверждает Ткаченко.
Распрощавшись с министром, который отправился в Краеведческий музей, директриса Алина Доценко, экспрессивная женщина, в толстых очках и дутой куртке, приглашает корреспондента «Ґрат» посмотреть музейные фонды. Темное помещение, разделенное на две части рядами стеллажей с картинами. Большинство из которых — пустые.
В соседнем кабинете следователи и прокуроры по очереди опрашивают сотрудников музея.
Доценко вспоминает разговор с министром в первый день войны более подробно. Примерно в 15:00 Ткаченко организовал онлайн-конференцию с директорами музеев. Он спросил директрису, сможет ли она организовать вывоз фондов.
«Я спрашиваю: на чем вывозить? Для коллекции необходимо 50 машин, грузчики, финансы и охрана. А над городом уже летают самолеты, его обстреливают. Дорога на Николаев — небезопасна», — вспоминает Доценко.
К тому времени картины и скульптуры, которые выставлялись в музее, и так были собраны в подвальных помещениях, поскольку в здании с декабря 2021 года шли реставрационные работы. Доценко рассказывает, что вся коллекция музея — 14 тысяч экспонатов — не поместилась в фондах и поэтому часть из них хранили в реставрационной комнате и других кабинетах.
«Конечно, надо было вывозить. Мог бы помочь подрядчик [ремонтно-реставрационных работ], но они смылись с самого утра 24 февраля», — жалуется директриса.
По ее словам, управление культуры областной госадминистрации, которое отвечало за ремонт, так же не помогло с эвакуацией. В итоге Доценко закрыла помещения музея, а всем, кроме самых доверенных сотрудников, сказала, что успела вывезти коллекцию из города.
Директриса рассказывает, что в коллекции музея были картины английского художника XVII века Питера Лели, а также работы неизвестных авторов из Италии, Франции и Германии. В малых фондах были собраны работы советских художников, в том числе Карлиса Добрайса. Его полотна дипломатической почтой из Латвии доставили в Херсон девять лет назад.
«Все украли, собаки», — эмоционально добавляет Доценко.
Она рассказывает, что после захвата города музей продолжали охранять сотрудники местного управления полиции охраны, но на работу они выходили в гражданской одежде и без оружия.
По словам директрисы, россияне впервые пришли в музей 1 марта. В тот день «ввалились» 16 вооруженных мужчин в военной форме. Они выгнали охрану и хотели сделать в здании огневую позицию, осмотрели помещение, но оно их не устроило.
Доценко распорядилась, чтобы большинство сотрудников, которые остались в городе сидели дома и держали язык за зубами.
4 мая ей позвонили из оккупационной администрации и попросили организовать выставку на 9 мая.
«Я отказалась, объяснила, что музей выехал и все экспонаты вывезли», — вспоминает директриса.
По ее словам, в ответ мужской голос попросил организовать выставку из экспонатов, которые остались, а когда она вновь отказалась сотрудничать, сначала посоветовал давать пример с соседки — директрисы Краеведческого музея Татьяны Братченко, а потом добавил, что утром следующего дня ей нужно явиться в прокуратуру. Вместо этого Алина Доценко уехала из города.
В сопровождении волонтера за трое суток она добралась через российские блокпосты до Кривого Рога. На вопросы, зачем ей понадобилось на подконтрольную Украине территорию, отвечала, что едет в Кропивницкий на лечение, поскольку там прописана.
В Херсон она вернулась только 17 ноября, проведя шесть месяцев в Киеве, где сообщила в СБУ, что некоторые сотрудники музея сотрудничают с оккупационной администрацией. Например, заведующая экспозиционным отделом Ирина Кольцова и бывшая заведующая фондами Фурса.
«Мне нужно было их пристрелить. У меня отец пограничник, я на границе выросла, но оружия не было», — горячится директриса.
Она утверждает, что все это время поддерживала связь с сотрудницей музея Анной Скрипкой, которая оставалась в Херсоне, а также получала информацию о происходящем от охранников — полицейских. По совету сына-юриста все ключевые события она записывала в дневник. Достав потрепанную записную книжку и полистав ее, директриса рассказывает, что в мае и в июне с подачи Кольцовой в музей наведывались сотрудники оккупационной администрации.
Взломать помещения фондов музея они решились только 19 июля. Тогда в музей пришла, в том числе, назначенная оккупантами директриса — некая Наталья Леонидовна, которую никто из сотрудников музея до этого не знал. Взломав двери, они убедились, что коллекция действительно спрятана в подвале. Тогда же новое руководство музея выгнало полицейского-охранника.
«Приводили сюда Сальдо, обсуждали, как продолжить реставрацию, но так ничего не сделали», — говорит Доценко.
По ее информации, коллекцию из музея вывозили с 30 октября по 4 ноября. Для этого задействовали пять КАМАЗов, а также несколько автобусов для хрупких экспонатов.
«Принимать коллекцию 31 октября в Херсон приехал директор музея Таврии из Симферополя Андрей Малькин и его заместитель, сотрудник ФСБ Олег Шкедя», — утверждает Доценко и показывает на телефоне короткое видео, на котором грузчики что-то загружают в грузовик с голубым тентом. На на здании музея действительно висит баннер «великого будівництва».
Директриса уверена, что сможет опознать музейные экспонаты и со временем вернуть их из Крыма. Следственные действия в музее продолжаются.
Через три дня после вывоза коллекции Херсонского художественного музея, его сотрудники при помощи соцсетей выяснили, что как минимум часть картин оказалась в Центральном музее Тавриды в Симферополе.