В российских пунктах временного размещения (ПВР) и домах престарелых месяцами содержатся вывезенные с оккупированных российскими войсками территорий Украины старики. У них нет связи с родными, хотя те часто их ищут, чтобы забрать домой. Но сделать это очень непросто, а без помощи волонтеров и вовсе невозможно. «Север.Реалии» рассказывает несколько таких историй.
В обычной панельке в Харькове дочка с пожилой мамой встретили новый, 2024 год вместе. До этого в последний раз они виделись в 2021 году, когда дочка приезжала к маме в гости. А потом началась война, и мама оказалась в России. Чтобы эта встреча стала возможна, им помогали десятки людей по обе стороны — и в России, и в Украине.
Имена всех участников историй изменены в целях их безопасности.
«Невыносимо было знать, что она в доме престарелых»
Осенью прошлого года Ольга обратилась к петербургским волонтерам с просьбой помочь ей вывезти 86-летнюю маму из России. Когда началась война, ее мама жила в своем доме в небольшом украинском селе. Теперь дом разрушен, а маму в начале июля 2022 года россияне вывезли из Украины. Там она сумела добраться до старшего сына в один из волжских городов, потому что помнила его адрес. Но сын отправил ее в Пункт временного размещения украинских беженцев.
— Брат — человек немолодой, больной, в его однокомнатной квартире просто не было места для мамы, поэтому он нашел ПВР. А они уже отправили ее в дом престарелых. Брат, конечно, такого не ожидал, но ему сказали, что так будет лучше — ей дадут российский паспорт, оформят пенсию. А я очень хотела, чтобы волонтеры помогли маме добраться до российской границы, где я бы встретила маму и забрала ее к себе домой. Невыносимо было знать, что она в доме престарелых, — рассказывает Ольга.
Для начала маму надо было забрать из дома престарелых. Это оказалось непросто и заняло два месяца.
Ольга позвонила в Петербург в начале декабря и сообщила волонтеру, что мама уже «находится на квартире» — не дома у сына, а на квартире, куда ее пустили добрые люди. Они же помогли купить билеты до Петербурга, чтобы Анна Петровна в сопровождении сына приехала в Ивангород. Ольга же должна приехать в Нарву, чтобы встретить маму, когда та пересечет границу.
«Ничего, дойду»
…По морозной платформе Московского вокзала медленно идут немолодой мужчина и старушка. Они сошли с поезда, их встретила волонтер. Вещей у пожилой женщины очень мало, на голове старенький платок, на ногах — резиновые ботики. Видно, что Анне Петровне холодно.
В первый же день волонтеры купили для нее теплую обувь, рукавички, кофту, теплый платок и шапку. Готовились к поездке в Ивангород. Ольга уже примчалась в Нарву и ждала маму. Но эстонские пограничники не пропустили Анну Петровну — по их мнению, она слишком долго пробыла на территории России. Мать и дочь были совсем рядом друг от друга, но их разделяла непреодолимая граница.
После этого оставался единственный путь — погранпереход «Колотиловка — Покровка» между Россией и Украиной, работающий только в одну сторону. 86-летней женщине нужно было пройти по грунтовой дороге около двух километров. Анна Петровна храбрилась:
— Ничего, дойду, сама дойду. У меня же палочка есть.
Ольга же уехала обратно из Эстонии в Украину, а волонтеры стали снаряжать бабушку в другую дальнюю дорогу: вместо сумки на колесиках, где помещались все вещички Анны Петровны, привезли «кравчучку» — железную тележку на колесах, на которой укреплен мешок. С такими «кравчучками» проходят Колотиловку беженцы, потому что колесики у обычных сумок и чемоданов попросту ломаются. Пытались уговорить Анну Петровну взять с собой легкую складную табуреточку, чтобы была возможность хотя бы присесть и отдохнуть среди белого снежного поля. Отказалась наотрез, хотя потом жалела.
Попытка №2
Анну Петровну снова ждал поезд — теперь в Белгород. Сын же уехал к себе домой, в волжский город. Скорее всего, они виделись в последний раз.
Вечером перед отправлением поезда Анна Петровна пила чай и рассказывала волонтерам про свою жизнь: родилась в Западной Украине, в ту оккупацию была под венграми, но была маленькая и плохо помнит. После войны, когда выросла, познакомилась с первым мужем, уехала на восток Украины, но развелась — пил и руку на нее поднимал. Вышла замуж второй раз. Муж умер много лет назад. Детей у Анны Петровны было четверо — два сына и две дочери, но старшая дочь умерла не так давно. Один из сыновей уже много лет живет в Киргизии, там у него свой дом.
— Меня мой сын-то, который уехал домой, сначала, когда я к нему добралась в России, на поезд посадил, хотел к тому сыну отправить в Киргизию — но меня с поезда сняли, потому что у меня паспорта заграничного нет, вернули меня к нему, хорошо, что не потеряли, — рассказывает Анна Петровна о своих мытарствах. — А потом сын меня определил в санаторий (так она называет ПВР. — СР), там было хорошо, кормили, людей в комнате немного — двое всего. А дом престарелых — это был ужас, ужас.
Анна Петровна плачет, говорит, что очень хотела домой, а не в дом престарелых, она привыкла жить самостоятельно и не могла в четырех стенах и под контролем. За нее там все решили — оформили ей гражданство России и выдали паспорт. Но она хотела домой, к дочери. Хорошо, что украинские документы все-таки сохранились.
Волонтеры отвезли Анну Петровну на вокзал, посадили в поезд, в купе на нижнюю полку, проводница обещала присматривать за бабушкой как за родной. В Белгороде ее встретили другие российские волонтеры, отвезли в хостел, накормили. Там она прождала еще два дня — искали попутчицу, чтобы она прошла вместе с ней эту тяжкую дорогу в Украину.
У Анны Петровны нет и никогда не было никакого телефона, попытка научить ее пользоваться современной связью успеха не имела, еще и поэтому без попутчицы отправлять ее в пеший поход было невозможно. Попутчица нашлась — девушка Даша, с которой их вместе на волонтерской машине повезли к российскому КПП. Оттуда они и пошли на переход в Колотиловке. Через какое-то время связь с Дашей пропала — это означало, что они двигаются по той самой дороге, в сторону Украины. Весточка от них пришла лишь через четыре часа.
Уже потом Даша рассказала волонтерам, что Анна Петровна шла еле-еле, а когда стемнело, им показалось, что они заблудились в темноте. Было холодно, старушке негде было присесть, чтобы перевести дух, и она замирала, опираясь на палку, а потом снова медленно шла. Даша тащила свою сумку и «кравчучку» бабушки.
Так они добрели до украинской стороны, где их тоже ждала проверка-фильтрация, горячий чай и тепло. Ольга, приехавшая к границе, прождала еще два часа, прежде чем смогла наконец-то обнять маму. «Мои дорогие, спасибо всем. Маму забрала, едем домой, завтра отпишусь, не очень удобно в машине», — сразу написала она волонтерам.
До Харькова Ольга и Анна Петровна в тот же вечер не доехали — не успели до комендантского часа, пришлось заночевать по дороге у знакомых. Только на следующий день они добрались наконец домой. Анна Петровна после этого еще несколько дней болела, но потихоньку все же пришла в себя. Ольга благодарила всех, кто помогал.
Перед Новым годом она написала петербургским волонтерам: «С мамой все в порядке — отошла, сидим по вечерам разговариваем обо всем. Как бы нам грустно ни было и тяжело в Украине, все равно хочется праздника, несмотря ни на что. Хотелось бы, чтобы весь этот ужас кончился. А вам спасибо за все добро, что вы делаете, мы всегда будем вспоминать о вас».
Последнее сообщение пришло волонтерам в первые дни нового года, после массированных обстрелов Харькова: «Живы еще пока, но все рядом возле нас страсть. Перенесли большой страх».
Инвалидные коляски со стариками
Эта история — одна из счастливых, когда взрослые, а иногда уже и немолодые дети смогли найти своих старых родителей, из-за войны оказавшихся в России. Пожилые беженцы из Украины, если у них нет близких или их близкие не знают о местонахождении стариков, после ПВР оказываются в домах престарелых в разных регионах России. Например, несколько пожилых женщин из ПВР, размещенного в оздоровительном центре «Связист» в Уфе, оказались еще в минувшем году в доме престарелых в Октябрьском — тоже в Башкирии. Им, как могут, помогают волонтеры.
Таким старикам быстро оформляют российские паспорта. И если раньше, когда родные находят стариков и просят волонтеров вывезти их из России, европейская сторона пропускала их на границе, то теперь, когда финская граница закрыта, на погранпереходе «Ивангород — Нарва» в Евросоюз их вряд ли пропустят. Слишком долго были в России, говорят им пограничники. А через Колотиловку не каждый может пройти. Но идут, из последних сил идут в Украину. Толкают инвалидные коляски со стариками.
Бывают и другие случаи — когда дети или родственники, живущие в России, хотят забрать к себе родного человека, старого, больного, оставшегося в Украине совершенно одиноким. Но теперь это почти нерешаемая задача. В Россию украинцы с неоккупированных территорий могут попасть только воздушным путем — через Шереметьево. Но многим такая дорога просто не под силу. Недавно волонтеров попросили помочь — привезти в Россию женщину с рассеянным склерозом, здесь у нее родные, там она одна, не ходит. Но путь в Россию для нее остался только воздушный и потому недоступный.
В минувшем году к волонтерам обратилась беженка из Мариуполя, которая уже была вывезена в одну из скандинавских стран и разыскивала свою тетушку, нестарую еще женщину, жившую до войны в доме инвалидов и престарелых в Мариуполе. У нее были ментальные проблемы и диабет второго типа, который она умела контролировать сама. Поиски увенчались успехом — ее нашли в одном из домов престарелых в Астраханской области. Племянница просила забрать ее и вывезти через Ивангород в Европу.
— Мы узнали, где находится женщина, связались с домом престарелых, переслали документы, — вспоминает волонтер. — Переговоры были непростыми, нам сообщили, что у этой женщины куча диагнозов, что она практически недееспособна и вряд ли сама может обслуживать себя. Когда мы туда приехали, нас со скрипом, но пропустили на территорию, но ни в какую не хотели пускать в здание. Потом мы несколько часов ждали завотделением, потом несколько часов говорили с ней. Нас убеждали, что женщину ну никак нельзя выпускать, что она опасна и что мы не справимся.
Под вечер ее все же отдали волонтерам.
— Первое, что она попросила, когда мы вышли за ворота и сели в машину, — это заехать куда-нибудь и поесть. Жаловалась, что в Мариуполе они сами себе готовили, а тут их кормили гороховой кашей «вот по столечку», с крошечным кусочком хлебушка, а на обед «ложку супа с хлебушком», — вспоминает волонтер. — В доме престарелых в России она провела полгода, сейчас уже со своей племянницей, и оказалось, что у нее нет таких серьезных проблем, какими нас пугали в доме престарелых.
Из ПВР «Царицыно озеро» под Тихвином в Ленинградской области ни один пенсионер не попал в дом престарелых. Одинокие люди, чьи дома в Украине разрушены, уже оформили российское гражданство и до сих пор проживают в своих комнатах в ПВР, недавно их навестили волонтеры, привезли новогодние подарки. Куда потом поедут эти старики, не ясно.
По данным РБК, в России примерно 25 тысяч украинских беженцев до сих пор живут в пунктах временного размещения (ПВР) — детских лагерях, базах отдыха, санаториях, гостиницах. Больше всего беженцев в Воронежской области — там 78 ПВР, в которых живут 4,7 тыс. человек, в Ростовской области — около 3 тыс. человек, в Краснодарском крае — 2,4 тыс. человек, в Нижегородской области — около 2 тыс. человек.
Сколько одиноких пенсионеров из Украины, не имеющих родственников, живет в российских ПВР, неизвестно. При оформлении новых документов им начисляется слишком маленькая пенсия, на которую они не могут снять даже комнату в коммуналке. Открытой статистики, сколько стариков и инвалидов — украинских беженцев попадают в российские дома престарелых, не существует.