Более четверти века власть подавляла сексуальные желания белорусов. Все изменилось после смерти Сталина. Рассказываем о первой доступной книге «про это», активной сексуальной жизни молодых минчан, отношению белорусов к раннему браку и статистике по сексуальным связям до совершеннолетия.
Наш текст основывается на научной статье доктора исторических наук Александра Гужаловского «Больш не табу: лібералізацыя сексуальнай культуры ў БССР перыяду хрушчоўскай адлігі», опубликованной в свежем номере издания «Часопіс Беларускага дзяржаўнага ўніверсітэта. Гісторыя» за 2022 год и его книге «Сэксуальная рэвалюцыя ў Савецкай Беларусі. 1917−1929 гг.». Все цифры и даты, которые мы приводим в этом материале, мы взяли из работ Гужаловского.
От свободы — к полному пуританству
«В СССР секса нет!» Эту крылатую фразу, прозвучавшую в 1986 году во время телемоста «Ленинград — Бостон», вырвали из контекста. Но она в полной мере символизировала то ханжество и пуританство, которое было характерно для советского общества.
Однако эти черты появились не сразу. В 1920-е годы — время до окончательного установления сталинской диктатуры — стали периодом белорусской сексуальной революции. Об этом явлении тот же Гужаловский писал в своей книге «Сэксуальная рэвалюцыя ў Савецкай Беларусі. 1917−1929 гг.». Например, в конце 1920-х в Мозырской округе 15% комсомольцев были исключены из организации за «половой разврат», в Бобруйской и Борисовской округах — около 10%. В Смолевичском районе многие комсомольцы способствовали распространению проституции. Один из них по фамилии Раковщик организовал «группу бесплатного пользования девушек». В ячейке местной партийной школы комсомолец (с молчаливого согласия секретаря) распространял порнографическую литературу.
Но постепенно в конце 1920-х годов советское руководство стало закручивать «гайки» во всех сферах жизни. Не стали исключением семья и секс. Как писал в своей книге Гужаловский, партийные чиновники увидели, что «сексуальная свабода моладзі прывяла да вялікай колькасці ранніх шлюбаў, разводаў, абортаў, згвалтаванняў і ў выніку — зламаных чалавечых лёсаў». Но одновременно нормой жизни стал социалистический аскетизм. Поэтому в 1930-е — начале 1950-х годов в публичном пространстве — не говоря уже о научной, популярной или учебной литературе — практически отсутствовала информация о сексе.
Как отмечает в своей статье Гужаловский, «у гэтых умовах вырасла пакаленне савецкіх людзей, у якіх сексуальная цяга выклікала гаму складаных пачуццяў — ад агіды да страху. Яны перадавалі гэтыя пачуцці сваім дзецям, якім было ўласціва суцэльнае сексуальнае невуцтва. Асабліва „заціснутымі“ былі гарадскія падлеткі, у адрозненне ад іх вясковых аднагодак, якіх не адукоўвалі, але і не запалохвалі, у той час як ад юных гараджан хавалі абсалютна ўсё».
Историк приводит фрагмент письма девятиклассницы, отправленный в 1962 году в журнал «Работница и крестьянка» (теперь это издание выходит под названием «Алеся»): «Ці можна дружыць у школе дзяўчынцы і хлопчыку? І якой павінна быць гэта дружба, дружба савецкіх вучняў, будучых касманаўтаў, адкрывальнікаў новых планет, будучых будаўнікоў камунізму? Многія нашы бацькі забараняюць нам дружыць з хлопчыкамі, а некаторыя таварышы па школе смяюцца». Напомним, что в сталинские времена мальчики и девочки учились отдельно. Их совместное обучение вернули лишь с 1954—1955 учебного года.
От беременности — презервативы и кусочки лимона
В 1953 году Иосиф Сталин умер, после чего ситуация стала постепенно меняться. Общая либерализация общественной жизни повлияла и на частную сферу. По-прежнему сохранялась общая линия на святость брака, вредность мастурбации, запрет гомосексуальности. Но при этом началось общественное обсуждение тем, еще недавно являвшихся табуированными: брак по расчету, секс до брака, подростковая сексуальность и т.д.
Чтобы понять масштаб проблемы, достаточно привести название статьи, в которой в 1954-м началось обсуждение этой темы: «Пытанні дружбы, узаемаадносін у калектыве, нарэшце, кахання — гэта пытанні вялікага значэння».
В том же в 1954-м отменили уголовную ответственность за аборт без медицинских показаний. В следующем году легализовали искусственный выкидыш, сделанный в медицинских условиях по просьбе беременной. В результате число абортов резко выросло. В следующем году в СССР их было сделано 2,6 млн, три года спустя — уже почти 6 млн. В 1958-м на 100 рожденных детей приходилось 112 зарегистрированных абортов — такие данные приводит Гужаловский, ссылаясь на документы из национального архива.
В те годы врачи советовали женщинам — в качестве защиты от беременности — использовать спринцевание, таблетки «Никоцептин» и шейные колпачки, в отсутствие всего перечисленного — кусок лимона. Мужчинам рекомендовали пользоваться презервативами.
В белорусских изданиях (например, «Работнице и крестьянке»), стали печататься картинки модных туалетов, примитивные косметические советы, с каждым годом становившиеся все более профессиональными. А после ХХ съезда партии (1956 год), на котором Никита Хрущев развенчал «культ личности» Сталина, в издании стали публиковаться письма о любви (часто неразделенной). Редакция чаще всего предлагала сублимировать чувства в работу, общественную жизнь или творчество.
В 1960 году в Москве вышел перевод книги восточнонемецкого врача Рудольфа Нойберта «Вопросы пола». Как отмечает Гужаловский, «толькі ад азнаямлення са зместам гэтай кнігі ў беларускага чытача перахоплівала дыханне: у ёй былі раздзелы пад назвамі „Аб ласках“, „Палавыя зносіны“, „Папярэджванне цяжарнасці“ і нават „Палавыя вычвары“. Нешматлікія экзэмпляры выдання, якія дайшлі да Беларусі, былі вельмі хутка зачытаны да дзірак, на іх старонках з’явіліся шматлікія пазнакі і каментарыі».
Достаточно быстро оказалось, что советская молодежь ведет себя так же, как и их ровесники за границей.
«Цяпер модна круціць любоў з усімі (…). Круці, пакуль круціцца», — описывала жительница Витебска нравы в своем городе в 1965-м.
За пять лет до этого, в 1960-м в Минск приехал 21-летний американец Ли Харви Освальд, в будущем — предполагаемый убийца президента США Джона Кеннеди. Записи в дневнике свидетельствуют, что он не жаловался на недостаток общения с девушками. «Іна [прозвішча напісана неразборліва]. Бландзінка, вучыцца ў кансерваторыі, з Рыгі. Я сустрэўся з ёй у 1960-м у Зігераў, яе сям’я (якая паслала яе ў Мінск), відавочна, заможная. Іне падабаецца моднае адзенне, добры абутак і бялізна. У кастрычніку 1960 г. мы сталі вельмі блізкімі адзін аднаму, што скончылася палавым актам 21 кастрычніка. Яна была нявінніца, мы сустракаліся такім чынам 4 ці 5 разоў, апошні — 4 лістапада 1960 г. Пасля заканчэння Мінскай кансерваторыі яна з’ехала з Мінска ў Рыгу», — цитирует историк дневник Освальда.
Как подсчитали социологи (исследование 1968 года) половые отношения до женитьбы имели 62% мужчин и 55% женщин СССР — низкие цифры для нашего времени, но высокие для послесталинской страны. До совершеннолетия сексом занимались 14,5% девушек и 52,5% парней. Первых от этого сдерживали мораль и отсутствие желания, парней — отсутствие удобного случая. «Гэта агульнасаюзная статыстыка пацвярджаецца беларускімі архіўнымі матэрыяламі. Так, вынікі праверкі рэспубліканскіх школ-інтэрнатаў, якая праводзілася ў канцы 1962 г., паказалі шматлікія дысцыплінарныя парушэнні, многія з якіх з’яўляліся насамрэч праявамі ранняй падлеткавай сексуальнасці», — писал Александр Гужаловский.
Но на многие темы годами было наложено табу. Лишь в 1966-м на сцене Купаловского театра в одном из спектаклей появились актрисы в купальниках. Лишь с начала 1960-х власти признали, что в стране существует подпольная проституция.
«Мы познакомились и завтра пошли в загс»
Раскрепощение атмосферы в обществе повлияло и на семьи. Во время хрущевской оттепели в Беларуси сократилось число браков и количество детей, а также резко увеличилось число разводов. Около половина последних — речь о данных 1962 года — происходило из-за легкомыслия жениха и невесты.
Александр Гужаловский цитирует несколько типичных объяснений, озвученных во время суда: «Ганчарова я не любіла, калі выходзіла замуж, спадзявалася, што прызвычаюся да яго, але не змагла»; «Мы пазнаёміліся і назаўтра пайшлі ў загс, не ведаючы адно аднаго і не любячы»; «Я сам не ведаю, чаму я пакінуў жонку, я не разумею, што ёсць каханне». Часто дети не сообщали родителям о вступлении в брак.
Такая ситуация имела место не только в городе, но и в деревне. Случались и рецидивы патриархальности, которые выносились на публику. В 1965 году жительница Ветковского района с согласия директора школы выдала замуж 16-летнюю дочь за местного киномеханика. Через несколько недель после свадьбы школьница, которую регулярно избивал пьяный муж, попала в Гомельский детский приемник.
Но причина роста числа разводов — не только в этом. В 1965-м его процедуру упростили. И — самое главное — в газетах перестали размещать объявления об этом, которые являлись обязательными. После этого число заявлений, поступаемых в белорусские суды, увеличилось почти вдвое.
Общая либерализация проявилась и в других вещах. Еще во время Великой Отечественной войны появился налог на бездетность (речь о «Налоге на холостяков, одиноких и малосемейных граждан»). Первоначально его платили даже люди, имевшие одного или двух детей (правда, меньшую сумму, чем остальные). В 1957-м эту категорию, а также одиноких женщин, не имеющих детей, освободили от выплат.
После войны сильно изменился гендерный баланс белорусского общества: много мужчин погибло. Женщин стало больше, в результате планка требований к противоположному полу снизилась. Как пишет Гужаловский, это привело к появлению «тыпу мужчыны, схільнага да шлюбных здрад і сексуальных прыгод без абавязацельстваў. (…). У 1960‑я гг. палігамныя мужчыны зрабіліся аб’ектам сталай крытыкі на старонках СМІ. Часопіс „Работніца і сялянка“ рэгулярна друкаваў фотаздымкі, імёны і адрасы збеглых неплацельшчыкаў аліментаў».
По словам ученого, после смерти Сталина власти не ставили перед собой целью сексуально раскрепостить граждан, а лишь старались смягчить государственный контроль над ними. Тем не менее при всех ограничениях новая политика положительно повлияла на модернизацию белорусского общества.