Белорусские власти и пропаганда последовательно пытаются выставить представителей соседних с Беларусью стран преемниками или наследниками нацистов и их пособников. Но эта «историческая память» почему-то очень избирательна. По удивительному совпадению власти и пропагандисты выискивают коллаборационистов лишь в истории тех государств, с которыми отношения режима Лукашенко не сложились. И в упор не замечают, например, российских пособников нацистов. Разбираемся, действительно ли в соседних с Беларусью странах было много коллаборационистов, и если да, то в каких.
Что власти и пропаганда рассказывают о «соседях-нацистах»
Если коротко — то, что в балтийских странах, Польше и Украине в годы Второй мировой войны было особенно много пособников нацистов, а сейчас также много их последователей.
17 июля генпрокурор Андрей Швед в интервью телеканалу «Беларусь 1» снова рассказывал об успехах своего ведомства в расследовании «геноцида белорусского народа». Повествование о переписи военных преступников минувшей эпохи сделало резкий поворот, когда во время рассказа о злодеяниях нацистов 80-летней давности чиновник неожиданно приравнял их к действиям властей современной Литвы. Как считает Швед, «по большому счету, разницы нет» между истреблением сотен тысяч людей в годы Второй мировой войны и действиями литовских властей, пытающихся предотвратить разрастание миграционного кризиса, который был умышленно спровоцирован белорусскими властями.
Очень сложно объяснить, почему для Шведа нет большой разницы между одним из страшнейших преступлений в истории человечества и защитой государственной границы. Чтобы подкрепить свой тезис, генпрокурор утверждает, что литовские пограничники «истязают, мучают мигрантов», виновны в смерти десяти и увечьях тридцати человек «за последние несколько лет». Такая зоркость в отношении действий силовиков другого государства выглядит странно на фоне тотальной слепоты генпрокурора и его ведомства к хорошо задокументированным массовым пыткам, которым подвергались белорусы со стороны белорусских силовиков в 2020 году.
Переход от обсуждения военных преступлений периода Второй мировой войны к критике действий литовских силовиков был не единственным в этом интервью. Назвав пограничников соседнего государства «нацистами» и пригрозив созданием фильма об их «злодеяниях», чиновник переключился на «англосаксов». Их он обвинил в попытках «завоевать господство одной нации над другой», используя нацистскую идеологию.
Особый интерес может вызвать число «400», почему-то полюбившееся Генпрокуратуре. Ведомство регулярно находит именно такое количество то латышей-легионеров, то живых эсэсовцев в основном литовского, латышского и эстонского происхождения, то вообще выживших нацистских преступников всех национальностей, совершавших преступления на территории Беларуси.
В марте нынешнего года Швед рассказывал о том, что прокуратуре известно о 400 еще живых эсэсовцах: «В основном это литовцы, латыши и эстонцы. Основная часть из них прячется в Латинской Америке и Канаде. Понятно, что Канада их не выдаст». А затем генпрокурор зачем-то приравнял военных преступников, которых намеревался привлечь к ответственности, к их возможным детям и внукам: «Те живые потомки, которые в Риге и Вильнюсе маршируют, — их тоже никто не выдаст». Почему Латвия и Литва в принципе должны кому-то выдавать чьих-то потомков, чиновник не уточнил.
Осталась загадкой и причина живучести эсэсовцев именно литовской, латышской и эстонской национальностей. По сравнению с общей численность войск СС их было совсем немного, а средняя продолжительность жизни литовцев, латышей и эстонцев не превышает аналогичного показателя немцев — но о них Швед ничего не сказал.
Летом прошлого года Генпрокуратура якобы выявила 400 «живых нацистских преступников», которые совершали преступления в Беларуси. На этот раз речь не шла исключительно об эсэсовцах и «преимущественно литовцах, латышах и эстонцах». Тогда же были отправлены запросы в 18 стран, чтобы их поймать.
Правда, по оценкам Центра Симона Визенталя, который активно занимается поиском выживших нацистских военных преступников, реальное число таких людей, совершавших преступления в Беларуси, уже к началу 2010 годов было в сто раз меньше — речь шла о четырех людях. И этнических литовцев, латышей и эстонцев среди них не было вообще. Разве что Генпрокуратура отнесет к числу последних родившегося в Эстонии Михаила Горшкова, который участвовал в уничтожении Слуцкого гетто. Но и он умер еще в 2013 году.
А в сентябре 2021 года Андрей Швед в открытую обвинял Литву и Латвию в том, «что эти государства покрывают нацистских преступников». Поводом для такого заявления стал отказ обеих стран сотрудничать с белорусской прокуратурой по делу «о геноциде населения Беларуси». Интересно, что в обращении Генпрокуратуры к латвийским коллегам тоже упоминались 400 нацистских преступников — но тогда это были исключительно «бывшие латышские легионеры». При этом список бывших латышских эсэсовцев, отправленный ведомством в Латвию, почему-то содержал всего 22 имени.
Достается от белорусских чиновников и пропагандистов и Украине с Польшей. В июле 2021 года в очередном рассказе о геноциде населения Беларуси Швед снова упомянул о коллаборационистах Латвии и Литвы, но Эстонию на этот раз заменил на Украину. В марте 2022 года Александр Лукашенко назвал «современными неонацистами, истребляющими своих сограждан на юго-востоке Украины» украинских воинов, отражающих российское вторжение.
Политик также провел параллель между нынешними защитниками Украины и карателями, уничтожившими белорусскую деревню Хатынь в марте 1943 года. Для этого ему пришлось прибегнуть к фальсификации и рассказать, что в расправе под Логойском участвовал 118-й полицейский батальон, состоявший якобы из украинских коллаборационистов. На самом деле это подразделение было укомплектовано в основном попавшими в плен военнослужащими Красной армии — о чем до начала российского вторжения в Украину открыто писали и центральные российские издания. Разумеется, среди них были и этнические украинцы — так же, как и русские с белорусами.
А в июле 2022 года пропагандист Вадим Гигин опубликовал в газете администрации Лукашенко «СБ. Беларусь сегодня» статью о польском коллаборационизме в годы Второй мировой войны. Забегая вперед, заметим, что поляки в целом крайне неохотно сотрудничали с немецкими оккупантами, из них (в отличие от русских, украинцев, латышей, литовцев и белорусов) не было набрано вообще ни одного «национального» соединения СС. Поэтому тогдашний руководитель общества «Знание» (а сейчас директор Национальной библиотеки) был вынужден зачислить в ряды коллаборационистов польских партизан из сражавшейся всю войну против нацистов Армии Крайовой (статья Гигина вообще проиллюстрирована исключительно их фотографиями).
Также Гигин попытался превратить в поляков 450 тысяч призванных в вермахт жителей территорий Польши, присоединенных непосредственно к Третьему рейху. Гигин все же упомянул, что «значительная часть» этих людей была проживавшими там этническими немцами — фольксдойче. Но в конце добавил, что среди набранных в Польше военных «хватало и самих поляков». Каких-то цифр, позволяющих судить о том, что такое с точки зрения Гигина это самое «хватало», он не привел. Возможно, это пролило бы свет на вопрос, почему поляков не хватило для формирования хотя бы одной дивизии (или даже бригады) СС.
Правда ли, что в соседних с Беларусью странах было очень много коллаборационистов?
Созданием мифа об огромном числе коллаборационистов у западных соседей (и относительно небольшом — на территории России) давно занимается российская пропаганда. Именно на ее нарративы опираются и белорусские идеологи.
В частности, в декабре 2019 года свой «индекс коллаборационизма» опубликовал прокремлевский историк Александр Дюков. В своем исследовании он подсчитывал численность коллаборационистов на 10 тысяч населения оккупированных нацистами стран. И получил впечатляющие цифры. Согласно им, Эстония (с показателем 884,9) и Латвия (738,2) заняли с огромным отрывом первые места в Европе по числу вооруженных пособников нацистов. На третьем месте, согласно данным Дюкова, расположился Люксембург (526). В Литве россиянин насчитал 183 коллаборациониста на 10 тысяч жителей, в Польше — 158, в СССР — 120, во Франции — 53, а в Греции — всего 44.
Но при внимательном рассмотрении становится понятно, что исследование Дюкова — это подгонка данных под ответ, который автор заранее хотел получить. Например, чтобы численность коллаборационистов в СССР не оказалась слишком высокой, он вывел из советской статистики Литву, Латвию и Эстонию, которые Советский Союз захватил в 1940 году. С ними показатель СССР вырос бы примерно на четверть (по максимальным оценкам, которые, вероятно, брал за основу Дюков, представители трех балтийских народов составляли около 290 тысяч из примерно 1,24 млн советских коллаборационистов). А значит, стал бы большим, чем у Польши — чего, разумеется, провластно настроенный российский историк не мог допустить.
По более современным оценкам, литовцев, латышей и эстонцев среди советских граждан, перешедших на службу Германии, было гораздо меньше. Например, другой российский историк, кандидат наук Кирилл Александров (среди прочего специализируется на исследовании коллаборационизма) оценивает их общее число в 197 тысяч.
Мы пересчитали «индекс коллаборационизма» для республик бывшего СССР по методике, предложенной Дюковым, — но с учетом тех данных по этническому составу советских коллаборационистов, на которые ссылается Александров. Поскольку Дюков в своих расчетах учитывал лишь территорию СССР, оккупированную вермахтом, так же поступили и мы. Информацию о численности населения оккупированных районов СССР (79,9 миллиона человек осенью 1942 года) мы взяли здесь, а о численности населения отдельных советских республик в 1940 году — здесь.
Для полноты картины нужно было оценить и «индекс коллаборационизма» для Польши. Нацистские планы полного уничтожения поляков и антигерманские настроения в Польше вообще препятствовали появлению сколь-нибудь заметного вооруженного польского содействия немцам. Нацисты изначально отказались от идеи создавать из поляков какие-то крупные воинские формирования. Попытки набрать из них даже вспомогательные полицейские батальоны провалились — добровольцев для них практически не было, а принудительно призванные поляки дезертировали, переходили на сторону противника при первой же возможности. Единственным более-менее значимым пронемецким польским вооруженным формированием на оккупированной территории была «Синяя (гранатовая) полиция», в которой служили до 17 тысяч человек.
Поэтому нацисты равномерно распределяли призванных жителей Польши по укомплектованным немцами частям. Общее число этнических поляков, призванных с оккупированных польских территорий в вермахт, оценивается в 200−250 тысяч человек. Для расчетов мы взяли среднюю оценку в 225 тысяч человек. Кроме того, мы учли, что огромная их часть при удобном случае переходила в армии Антигитлеровской коалиции. Только в польские формирования на Западе из вермахта попало около 90 тысяч поляков — а на Восточном фронте их было не менее 3 тысяч человек.
Итак, «индекс коллаборационизма» для бывших советских республик и Польши с учетом всей этой информации будет выглядеть так:
- эстонцы: 667 (70 тысяч коллаборационистов на 1,05 млн жителей ЭССР);
- латыши: 478 (90 тысяч коллаборационистов на 1,88 млн жителей ЛатССР);
- россияне: 235 (497,5 тысячи коллаборационистов, в том числе 400 тысяч русских, 40 тысяч представителей народов Поволжья, 28 тысяч представителей народов Северного Кавказа, 20 тысяч советских немцев, проживавших до войны в основном в АССР немцев Поволжья, 5 тысяч калмыков и 4,5 тысячи ингерманландцев) на 21,17 млн жителей оккупированных территорий РСФСР);
- литовцы: 126 (37 тысяч коллаборационистов на 2,93 миллиона жителей ЛитССР);
- поляки: 68 (132 тысячи поляков в вермахте, которые не перешли на сторону СССР или западных армий, плюс 17 тысяч в «Синей полиции», на 22 миллиона жителей той части страны, которая при разделе между СССР и Германией в 1939 году досталась немцам);
- украинцы: 60 (250 тысяч коллаборационистов на 41,34 млн жителей УССР);
- белорусы: 22 (20 тысяч коллаборационистов на 9,04 млн жителей БССР).
Важное уточнение: при оценке численности коллаборационистов и Дюков, и мы учитывали лишь тех, кто воевал на стороне немцев в составе разного рода вооруженных формирований. Люди, так или иначе сотрудничавшие с оккупационной администрацией в «гражданской» форме (как, например, делал это создатель красно-зеленого флага БССР Николай Гусев), в «индексе коллаборационизма» не учтены.
Эти цифры хорошо демонстрируют крайнюю тенденциозность белорусских должностных лиц и пропагандистов, которые пытаются выставить западных соседей (в первую очередь Литву, Польшу и Украину) как некий «рассадник» нацизма в прошлом. Ведь без добавления в этот перечень России картина выглядит неполной и необъективной. Изобретенный российским историком Дюковым «индекс» при пересчете без манипуляций дает для населяющих РФ национальностей число в 4 раза большее, чем для украинцев, в 3,5 раза — чем для поляков и почти в 2 раза — чем для литовцев.
Это и не удивительно: на стороне нацистов в годы Второй мировой войны воевали Русская освободительная армия, Русская освободительная народная армия, Русская национальная народная армия, Русская национальная армия, формирования Конгресса освобождения народов России, две русские дивизии СС, русская бригада СС, 15-й казачий кавалерийский корпус СС и другие подобные формирования.
Если же смотреть на абсолютные цифры, то жители РСФСР по числу пособников нацистов и вовсе окажутся вне конкуренции — на стороне немцев их воевало почти полмиллиона. Это сравнимо с суммарным «вкладом» всех остальных упомянутых стран (около 600 тысяч человек). В контексте войны именно это имеет первоочередное значение — условные 70 тысяч коллаборационистов из Эстонии не имели для хода конфликта такого важного значения, как полумиллионные формирования жителей РСФСР.
Если российский «индекс коллаборационизма» посчитать «нормальным», совершенно непонятно, почему Швед, Гигин и их единомышленники так наседают на Литву, Польшу и Украину как на некие «рассадники нацизма» — в них он заметно меньше.
Число сотрудничавших с немцами эстонцев и латышей действительно было несколько (но далеко не кардинально) выше, чем в РСФСР. Но для понимания этой картины следует помнить, что Латвия и Эстония (как, впрочем, и Литва) были захвачены Советским Союзом лишь за год до начала немецкого вторжения. После масштабных репрессий и депортаций, осуществленных советскими властями, многие жители балтийских стран приняли немцев как освободителей — тем более что на первых порах Германия восстановила здесь действие «досоветских» законов и позволила создать латышам, литовцам и эстонцам местные самоуправления.
В целом же можно сказать, что нарратив о соседях Беларуси, которые якобы массово помогали нацистам, не имеет с реальностью ничего общего — россияне, которые в перечне пособников вообще не упоминаются, делали это не менее (а в абсолютном отношении даже более) активно, чем жители других стран. Но самое главное, что к современным событиям, в связи с которым коллаборационизм упоминается властями, он не имеет совсем никакого отношения.
Читайте также
