100 лет назад, 15 июля 1924 года, в Беларуси началась политика беларусизации, которая до сих пор оказывает влияние на нашу жизнь. Как и почему она проводилась, с какими проблемами столкнулась и насколько была эффективна? Разбираемся.
Почему была нужна беларусизация?
К моменту, когда власти объявили о старте этой политики, Беларусь была разделена между двумя государствами. По Рижскому миру 1921 года западная часть нашей страны досталась Варшаве, восточная — Москве. На территории шести уездов (современных районов) коммунисты создали Белорусскую Советскую Социалистическую Республику. Площадь БССР тогда составляла 52,4 тысячи квадратных километров (у современной Беларуси — 207,6 тысячи), население — всего 1,5 млн человек. Остальную часть Восточной Беларуси Москва еще ранее присоединила к РСФСР.
Этот факт вызывал возмущение как у рядовых коммунистов, так и у руководства БССР. Среди последних были патриоты Беларуси, верившие при этом в коммунистическую идею. Самые известные из них — председатель Центрального исполнительного комитета Александр Червяков и народный комиссар (министр) просвещения Всеволод Игнатовский. Их также возмущали прежние, дореволюционные подходы в языковой политике.
Напомним, что еще во второй половине XIX века на территории нашей страны, тогда входившей в состав Российской империи, проводилась масштабная русификация. До начала XX века не было ни одной школы с преподаванием на беларусском. До того же времени запрещалось печатание книг на родном языке на латинице. А подавляющее большинство беларусских книг на кириллице не пропускала цензура. Официальное делопроизводство велось на русском, на этом же языке разговаривали чиновники и духовенство, на нем шло преподавание в школах. Получить высшее образование можно было только в крупных городах империи — разумеется, на русском. В первые годы после революции ситуация радикально не изменилась — в общественной жизни БССР преобладал русский, руководителями Коммунистической партии (большевиков) Беларуси являлись представители других национальностей: армянин Александр Мясников, латыш Вильгельм Кнорин и другие, которые не знали беларусского языка.
Между тем жители БССР продолжали разговаривать на нем. По данным переписи 1897 года — единственной, прошедшей в Российской империи (следующая состоится лишь в 1926-м), — беларусскоязычное население в беларусских губерниях (с учетом ряда земель, которые не входят в состав современной страны) составляло 73,3%. 14% говорили на идише. На русском — всего 4,3%, на польском — 2,4%.
Беларусы не могли получать образования на родном языке, не имели на нем в достаточном количестве учебников и книг, не могли развивать на нем культуру, у них возникали трудности в общении с начальством, говорившим по-русски, и т.д. Существование небольшой по площади республики, не имевшей никаких прав, ущемляло национальную гордость беларусов. Поэтому возвращение аннексированных территорий и беларусизация были жизненно необходимыми процессами.
Как к этой политике относились в Кремле?
Сначала положительно.
В марте 1921-го нарком (министр) по национальностям Иосиф Сталин выступил на Х съезде Российской коммунистической партии (большевиков). В тезисах к съезду в качестве задач РКП(б) в отношении национальных республик он писал следующее: «а) развить и укрепить у себя советскую государственность в формах, соответствующих национальному облику этих народов; б) поставить у себя действующие на родном языке суд, администрацию, органы хозяйства, органы власти, составленные из людей местных, знающих быт и психологию местного населения; в) развить у себя прессу, школу, театр, клубное дело и вообще культурно-просветительные учреждения на родном языке».
Сталин выступал за проведение политики, которая представляла бы золотую середину между «колонизаторством и великорусским шовинизмом» и национализмом. Отдельно он остановился на вопросах БССР. «Здесь я имею записку о том, что мы, коммунисты, будто бы насаждаем беларусскую национальность искусственно. Это неверно, потому что существует беларусская национальность, у которой имеется свой язык, отличный от русского, ввиду чего поднять культуру беларусского народа можно лишь на родном его языке», — заявил тогда будущий советский диктатор.
Спустя десятилетие он стал проводить прямо противоположную политику. Почему же тогда поддерживал эти процессы? Сталин еще не был руководителем страны, а его предшественник Владимир Ленин придерживался в национальном вопросе более компромиссной позиции.
Кроме того, коммунистам было крайне важно пропагандировать свои идеи: русский язык понимало делеко не все население СССР. А также перехватить инициативу у своих конкурентов, которые пытались создать независимую от Москвы государственность (Беларусскую Народную Республику, Украинскую Народную Республику и т.д.), но оказались в эмиграции. Например, еще в ноябре 1922-го украинский язык стал основным для учебных учреждений этой республики.
Вдобавок, как мы уже говорили выше, существовал фактор Западной Беларуси, находившейся под польским контролем. В Кремле видели ее частью Союза. А потому хотели расшатать стабильность в соседней стране: вплоть до 1925 года в регионе при поддержке Кремля шла диверсионная борьба. Москве было выгодно создать в БССР такие условия, чтобы беларусы, жившие за границей, ориентировались именно на эту республику как на пример для подражания.
Комплекс этих факторов и привел к старту новой политики.
Какой была программа беларусизации?
Первые шаги были сделаны еще в начале 1920-х годов. В 1921-м был открыт БГУ, в том же году при Наркомате (министерстве) просвещения БССР была создана комиссия, которая должна была разрабатывать терминологию на беларусском языке. За этот год ее сотрудники обработали 2,5 тысячи слов. В 1922-м на базе этой комиссии был создан Институт беларусской культуры — высшее научное учреждение республики. В конце десятилетия на его базе появилась Академия наук.
Борьба за расширение территории и увеличение роли родного языка принесли свои плоды. В марте 1923 года в Минске состоялся VII съезд беларусской компартии. Его делегаты постановили, что быстро возродить БССР можно, лишь включив в ее территорию «родственные ей соседние районы» и «укрепив культурно-просветительную работу на родных (беларусском, еврейском, русском и польском) языках». Степень централизации в то время в Советском Союзе была огромна, представить, что минские коммунисты пошли на такую вольницу без согласования с Москвой, невозможно.
В феврале 1924 года беларусам вернули часть аннексированных ранее территорий. А в июле того же года началось официальное проведение беларусизации. На пленуме беларусской компартии была принята резолюция «Аб практычных мерапрыемствах па правядзенні нацыянальнай палітыкі». 15 июля 1924 года она была утверждена и получила силу закона.
Предусматривалось следующее:
- государственными языками БССР становились беларусский, русский, идиш и польский. При этом беларусский объявлялся «преимущественным для отношений между государственными, профессиональными и общественными организациями». При этом контакты с центральными органами СССР и другими союзными республиками осуществлялись на русском. Спустя три года преимущественный статус беларусского был зафиксирован в Конституции республики;
- на родной язык переводилось делопроизводство. На это выделялся срок от одного до трех лет. Термин для каждого учреждения определялся отдельно. Сотрудники этих учреждений должны были пройти краткосрочные курсы;
- на протяжении трех-пяти лет на беларусский должны были перевести систему образования. Для этого учителя также должны были пройти краткосрочные курсы;
- в семилетние школы и техникумы в качестве обязательного предмета вводились беларусская литература, история и география;
- все культурно-образовательные учреждения должны были быть обеспечены достаточным количеством книг на родном языке;
- экзамен по беларусскому становился обязательным при поступлении в вузы;
- увеличивалось количество книг, словарей, справочников, журналов, газет и т.д. на родном языке.
В июне того же года в БССР была создана Комиссия по реализации национальной политики. Ее отделы имелись в местных исполкомах. Комиссия занималась организационными вопросами беларусизации, контролировала, как выполняется ее график, и проводила текущие проверки, насколько чиновники знают беларусский. Первым председателем Комиссии был избран Дмитрий Чернушевич, затем его сменил Александр Хацкевич.
Что удалось сделать?
Руководители Коммунистической партии всячески поддерживали политику беларусизации. Например, глава БССР Александр Криницкий (1924−1927), присланный в Минск из Москвы, даже выучил беларусский и читал на нем доклады.
Благодаря их поддержке организаторы беларусизации смогли наладить конкретный механизм изучения языка. Например, во всех наркоматах БССР, районных и окружных центрах (в последнем случае речь идет о современных областных центрах) открылись курсы для сотрудников. Занятия шли два раза в неделю по два часа. В районах они продолжались шесть месяцев, в окружных центрах и в наркоматах — год. После этого проходил экзамен, который нужно было сдать как минимум на оценку «хорошо». Требовалось написать диктант, читать, переводить и разговаривать с экзаменаторами на беларусском. В случае если чиновники не переходили в срок на беларусский, их могли предупредить, дать выговор, понизить в должности и т.д. Увольняли же лишь тех, кто сознательно отказывался изучать беларусский. Например, в 1927-м таких во всей республике нашлось всего 27 человек.
И если в 1925-м только 22% чиновников, работавших в центральных учреждениях БССР, владели беларусским, среди тех, кто работал на местах, — 36%. Спустя два года — уже, соответственно, 80 и 70%.
Наиболее успешно менялась ситуация в образовании. Как писал чешский исследователь Мирослав Грох, при преобразовании начальной школы проблемой было убедить крестьян в том, что кампания по ликвидации неграмотности должна проходить на беларусском. Те считали русский единственным литературным языком, который вдобавок откроет им путь к восхождению по социальной лестнице. В среднем профессиональном и высшем образовании проблемой было незнание преподавателями беларусского языка. Впрочем, на протяжении нескольких следующих лет основная часть учителей освоила наш язык и стала вести на нем занятия. Увеличивалась и численность беларусских школ. К 1930/31 учебному году в 88% из них (речь об общеобразовательных) преподавание шло на родном языке.
С 1927 года на беларусский перевели газету «Звязда» — главное издание республики. Вместе с ней на этом же языке стали выходить и областные газеты.
Наконец, за период беларусизации появилось огромное количество книг, учебников, словарей. Перечислять их мы не будем: для этого понадобился бы отдельный текст. Приведем лишь один пример. Беларусизация проводилась и в армии, в Беларусском военном округе. В 1927-м вышла первая часть «Практычнага беларускага вайсковага слоўніка», куда вошло десять тысяч слов. Причем беларусизация в армии продолжалась и после того, как ее свернули во всей республике (об этом ниже): до 1935 года военный сектор Госиздательства Беларуси выпустил 418 книг и брошюр, из них на русском — только восемь.
Двадцатые годы стали временем расцвета беларусской литературы. Произведения Максима Горецкого, Кузьмы Чорного, Владимира Дубовки, созданные в период беларусизации, теперь считаются классикой.
Что не удалось сделать?
Беларусизация происходила далеко не в безоблачной атмосфере. Как писал Мирослав Грох, частые проверки все равно показывали, что госслужащие — даже зная беларусский — все равно использовали во время работы русский. Это объяснялось тем, что для большинства из них наш язык не был родным (они могли быть как русскими, так и беларусами по национальности, но городское окружение было русскоязычным).
Несмотря на публичную поддержку беларусизации со стороны руководителей республики (выше мы приводили пример с Александром Криницким), беларусский в делопроизводстве партии почти не использовался. Еще в середине 1925-го почти все документы писались по-русски. В конце 1927-го беларусский на партсобраниях можно было услышать только в каждой третьей городской парторганизации (в деревне — в половине случаев). Спустя год ситуация коренным образом не изменилась.
«Справа не толькі ў тым, што вынікі іх іспытаў па граматыцы ці ўзроўні валодання гутарковай мовай амаль заўсёды былі самымі дрэннымі. Бадай самым істотным было тое, што гэтыя службоўцы ўвогуле адмоўна ставіліся да самой беларускай мовы, беларусізацыі і звязаных з ёю ініцыятыў», — писала о таких чиновниках историк Алена Маркова.
Почему и как в Кремле свернули беларусизацию?
Процесс начался в конце 1920-х годов. Он был неизбежен: Москва решительно меняла общую политику. Именно тогда, на рубеже десятилетий, послереволюционная романтика сошла на нет — начались тяжелые будни: коллективизация, индустриализация и усиление репрессий. Советское руководство стало ужесточать контроль во всех сферах жизни: ввели паспортную систему, начали борьбу с «остатками буржуазии». В рамках семейной политики советская власть пришла к пуританству, в образовании — к знакомой нам классно-урочной системе, в литературе — к методу социалистического реализма, в архитектуре — к неоклассицизму и т.д. Все остальные стили, подходы, методы, направления объявлялись ложными и вражескими. Могли существовать только те, что выбрало государство. Неудивительно, что в новом, сталинском СССР — именно тогда, на рубеже десятилетий, Иосиф Сталин установил свою единоличную диктатуру — не могло существовать языковое многоголосие. Шанс на успешное развитие имел лишь один язык — русский.
В мае — июне 1929 года в БССР работала «комиссия Затонского», которая по поручению Москвы проверяла, как проводится беларусизация. Владимир Затонский являлся председателем Центральной контрольной комиссии Всесоюзной компартии. 27 июня он выступил с докладом на заседании ЦК Компартии Беларуси.
Как писала историк Алена Маркова, Затонский заявил, что беларусский национализм до этого был опасностью потенциальной, а теперь стал реальной и якобы начал задавать тон всей национальной политике в республике: «Затонскі падкрэсліваў, што ў палітычным жыцці Беларусі „рэзка кідаецца ў вочы непамерна вялікая роля так званых культурных сілаў — акадэмікі, паэты, філолагі і інш. дзеячы беларускай культуры“. Свой светапогляд яны фармуюць з аглядкай на культурную спадчыну Францыска Скарыны, Францішка Багушэвіча або стваральнікаў «Нашай Нівы» (издание, в котором печатались все беларусские классики начала ХХ века — от Янки Купалы до Якуба Коласа. — Прим. ред.). і прасоўваюць свае ўяўленні аб культурнай і гістарычнай самабытнасці беларускай дзяржавы».
По мнению Затонского, такой подход был неприемлем и вреден, поскольку дореволюционное историческое и культурное наследие якобы не содействовало освобождению пролетариата (на что делала ставку новая власть). Как отмечала Маркова, логика рассуждений оратора позволяла считать практически любые элементы национальной самобытности проявлением классово неприемлемой идеологии.
После этого разгромного доклада началось свертывание беларусизации. «Беларусізацыйныя мерапрыемствы яшчэ некаторы час праводзіліся, але ўжо не былі такімі інтэнсіўнымі і паступова згортваліся, бо не мелі ранейшай масіўнай падтрымкі з боку дзяржавы», — писала Маркова.
Следующим этапом стали репрессии против людей, реализовывавших беларусизацию. В 1930-м сотрудники спецслужб придумали несуществующий «Союз освобождения Беларуси», по делу которого проходили более 100 человек. В руководстве организацией обвиняли Всеволода Игнатовского, тогда уже не наркома просвещения, а первого президента Академии наук БССР — в итоге он застрелился. Затем поэта Янку Купалу — он попытался совершить суицид, но его спасли в последний момент. Подавляющее большинство других деятелей беларусской культуры репрессировали, многих из них позже расстреляли. Такая же судьба ждала и людей, проводивших беларусизацию: Червяков покончил жизнь самоубийством, Криницкий, Чернушевич, Хацкевич были расстреляны (как, кстати, и Затонский).
После свертывания беларусизации ее место постепенно заняла русификация. Ее важной частью стало искусственное сближение национальных языков с русским. В 1933-м прошла реформа беларусского правописания. В комиссию, разработавшую новый проект (именно по нему с некоторыми изменениями мы пишем на беларусском до сих пор), не вошел ни один языковед. Именно тогда произошел отказ от мягкого знака: если раньше писали «сьнег», что соответствует произношению, то после этого — «снег». Целью же реформы, как признавали после войны, стало, «наколькі гэта магчыма, наблізіць беларускі правапіс да рускага».
Пиком же русификации стало постановление 1938 года, когда русский язык стал обязательным для изучения в школах национальных республик и областей. Фактически до начала 1940-го беларусский не преподавали вовсе.
Параллельно с этими процессами в стране развертывались политические репрессии, пик которых пришелся на 1937 год. В это время были уничтожены тысячи представителей отечественной культуры, которых обвиняли в национализме.
Какую роль эта политика сыграла в беларусской истории?
На первый взгляд, беларусизация закончилась неудачей. Ее быстро свернули, организаторов репрессировали. Поверив в реальность этой политики, на родину вернулись создатели БНР (например, Вацлав Ластовский) — и были расстреляны.
Впрочем, Мирослав Грох считает беларусизацию неудачной не только по причине сворачивания этой политики. На его взгляд, беларусское национальное движение не находилось в массовой фазе, уровень национальной идентичности был низок, а потому возможности беларусизации не были реализованы до конца.
Однако это тот случай, когда с ученым трудно согласиться. Беларусизация реализовывалась всего пять лет и за это короткое время достигла больших успехов, а также сыграла важнейшую роль в последующих событиях и беларусской истории в целом.
Беларусь попала в зависимость от Кремля (в формате БССР) не просто так. В 1918-м наши предки провозгласили независимость Беларусской Народной Республики, но уровень национального самосознания был еще очень низок, поддержки ни у населения, ни у буржуазии, имевшей деньги, лидеры БНР не получили — а потому не смогли создать свои вооруженные силы (хотя такие попытки неоднократно предпринимались), а без них защитить интересы страны тогда было нереально.
Историк Алена Маркова объясняла в интервью TUT.BY, что нация может формироваться несколькими путями (эта классификация принадлежит историку Мирославу Гроху):
«Первый путь — „интегрированный“, когда идет шаг за шагом естественное развитие. Например, это чехи.
Второй тип — „опоздавший“, когда развитие нации по какой-то причине задержалось, например, индустриализация пришла позже, национальное движение развивается с опозданием, но приходит к формированию. Например, это словаки.
Третий тип — „революционный“, когда начинается национальное развитие с революции, пример — Балканские страны.
Четвертый тип — „дезинтегрированный“. Развитие начинается на фоне сформировавшегося уже „гражданского“ общества. И нет триггера (социального или экономического противоречия, затрагивающего национальные интересы), который могут использовать патриоты, чтобы увлечь за собой массы. И это неуспешный путь. Пример — каталонцы или баски. Они никак не могут получить свою независимость».
Маркова пришла к выводу, что беларусы формально относятся ко второму, «опоздавшему» типу. Но в реальности это уникальный, пятый тип национального развития: «Мы получаем советскую государственность — БССР, то есть „скорлупа“ в виде государства есть, а национальный элемент только еще начинает интенсивно развиваться, как в пароварке. Этот механизм запускается „сверху“ властями в виде беларусизации: язык в госуправлении, в образовании, в культуре… Процесс максимально ускорен государством искусственно: то, что в Чехии происходило в течение 150 лет, в Беларуси фактически произошло за пять. Феномен в том, что сначала мы получаем государственность, а потом в обратном порядке — национальное развитие как бы „догоняет и наполняет“ созданную государственность, поддерживается „сверху“».
Читайте также
