В Беларуси продолжает расти дефицит медиков. К примеру, сейчас по всей стране не хватает чуть больше 3700 врачей-специалистов, а месяц назад — на 200 меньше. Число вакансий для медсестер за это время выросло еще больше — почти на 280. Это происходит на фоне задержаний медиков и их отъезда за границу. Тем временем официальные профсоюзы бьют тревогу: зарплаты у медиков падают. В первую очередь это происходит из-за сокращения доплат за работу с пациентами с коронавирусом. Сейчас ситуация с COVID-19, как минимум по официальным данным, улучшается. Мы поговорили с медиками про их зарплаты, расходы, а также нагрузки. Спойлер: один из героев собирается уехать в Польшу, второй — уйти в дальнобойщики, некоторые — сменить работу.
«Говорят, что сейчас есть негласное распоряжение не отпускать медиков и военных»
Алла (имя изменено. — Прим. ред.) относится к среднему медицинскому персоналу и работает с донорами крови в одном из медучреждений Минска. За смену более семи часов (она трудится без обеда) в течение пятидневной рабочей недели девушка берет кровь у 70−80 доноров.
В последнее время на предприятие, где работает Алла, пришли новые сотрудники, «но работы от этого меньше не стало», а вот зарплата существенно понизилась. По словам девушки, каждый раз она становилась все меньше, а за февраль на руки она получила 470 рублей.
— В зарплату входит оклад 260 рублей, а также надбавки в процентах от оклада. Например, за первую категорию мне добавили 20 рублей, еще по чуть-чуть добавили за стаж, интенсивность работы, нагрузку, заменяемость. Также выдали премию 50 рублей (в этом прогресс, потому что раньше она была 10 рублей), — объяснила Алла.
По словам лаборантки, год назад она получала зарплату больше тысячи рублей, но тогда она числилась на 1,75 ставки (сейчас — на ставку). Алла рассказала, когда люди в Беларуси начали болеть коронавирусом, у них открыли отдельную лабораторию, где делали тесты на антиген.
— Я там тоже работала, мы контактировали с этими людьми, откуда мы знаем переболели они или еще нет. Антигены бывали положительные. Поэтому риск заразиться «короной» был. Но никаких доплат за это нам не делали. Мои коллеги-лаборанты работали с ковидными пациентами в шестой больнице Минска, им тоже за такие контакты никогда не платили.
Девушка говорит, что такая ситуация с зарплатами и у ее коллег из других больниц. Однако, по ее сведениям, в обычных поликлиниках средний медперсонал получает больше тысячи рублей.
— Руководство нам ничего не объясняет, но пообещало, что разберется с этим вопросом.
Увольняться с работы Алла пока не спешит, говорит, пока не подыскала новую работу. Но если она соберется это сделать, то устроиться на другое место будет легко — везде требуются медики.
— Многие знакомые ушли работать в частные медцентры — «Лоде», лаборатории «Синево», «Инвитро». Проблема лишь в том, чтобы с работы отпустили, этого сейчас не хотят делать. Говорят, что сейчас есть такое негласное распоряжение не отпускать медиков и военных. Одну из моих коллег не захотели увольнять, так она перестала выходить на работу, чтобы уволили по статье.
На просьбу рассказать о том, как она живет на такую зарплату, Алла отреагировала нервным смехом. Выяснилось, что девушка не минчанка, ей приходится снимать жилье в столице, денег на одежду она почти не тратит — бережно носит то, что у нее есть.
— Тут уже не до моды. Когда вещь изнашивается до дыр, то избавляюсь от нее, — констатирует Алла.
Алла говорят, что только на свой заработок она бы прожить не смогла. Большую помощь ей оказывают родители — они живут в деревне, помогают дочери продуктами и деньгами.
«В частных лабораториях зарплата такая же, так что работу менять не буду»
Юлия (имя изменено. — Прим. ред.) — молодой специалист, она на полторы ставки работает процедурной медсестрой в одной из поликлиник Минска. Ее рабочий день — с 7.00 до 18.00. Девушка говорит, что сейчас работать стало немного легче, по сравнению с зимой пациентов поубавилось.
— Зимой за смену к нам в кабинет приходили 70−80 человек. Тяжело было, когда начали прививать против COVID и гриппа. Несколько месяцев мы брали ПЦР-тесты у температурящих пациентов, которые приходили в поликлинику на прием.
Оклад у нашей собеседницы — 232 рубля, остальное — надбавки. По словам медика, в конце прошлого года из зарплаты у среднего медперсонала «постоянно удерживали какие-то суммы», в итоге на руки Юлия получала зарплату около 600 рублей. Лучше по деньгам получалось, когда она брала ПЦР-тесты в «грязной» зоне. Но в этом случае приходилось возиться с бумагами: каждого пациента, которому делали тест, Юлия записывала, а через некоторое время проверяла результат анализа. Если он был положительным, то за него шла доплата 40 рублей, в месяц набегало около 500 рублей.
— В начале года что-то изменилось и мы начали получать с каждым месяцем больше. Например, в марте моя зарплата была 950 рублей, в апреле — 970 рублей.
Юлия говорит, что у ее коллег, которые работают на участках с врачами, зарплата больше на 200−300 рублей. Там есть свободные места, девушка могла бы туда перейти, но она не хочет. Говорит, что не нравится бумажная работа, которой там очень много.
— Одна из моих коллег хотела перейти работать в «Синево» или «Инвитро», но оказалось, что в частных лабораториях зарплата примерно такая же, как у нас, так что работу менять я не буду. Знаю, что в больницах медсестры намного меньше получают, но у нас есть вакансии, при желании они могут перевестись в поликлинику.
В Минске девушка за 200 рублей снимает комнату, из обязательных платежей еще есть рассрочка за ноутбук в размере 118 рублей. Остальными деньгами Юлия распоряжается по своему усмотрению, позволяет себе и небольшие развлечения в виде походов с подругами в сауну, парк. Раз в месяц она делает обязательные процедуры — маникюр за 30 рублей и наращивание ресниц за 50 рублей.
— Родители помогают: иногда мама рассрочку оплатит, папа рублей 100 даст на какие-то расходы. Этих денег мне вполне хватает. Но если бы я задумала арендовать отдельную квартиру, то тут уж средств было бы мало.
«Моя зарплата примерно на одном уровне с врачом общей практики. Несправедливо»
В медицину Остап (имя изменено. — Прим. ред.) шел по призванию, говорит, очень хотел спасать людей. После вуза парень стал врачом анестезиологом-реаниматологом, на отработку попал в больницу в одном из райцентров Гродненской области. Его пациенты самые тяжелые — люди, которые находятся в критическом состоянии, между жизнью и смертью. Впрочем, врач отметил, что смены бывают разные — иногда и воды глотнуть нет времени, а иногда просидишь всю ночь без новых пациентов.
Режим работы у Остапа — сутки через трое, получается в месяц семь суточных смен. Врач числится на 1,25 ставки, его оклад — чуть меньше 300 рублей. К окладу «вешают» разные надбавки — как молодому специалисту, за высокотехнологичные операции, за вредные условия труда и прочие.
— Работал и с коронавирусными больными. Когда они были (примерно до января этого года), то зарплата выходила около 3500 рублей. Но сейчас таких пациентов уже нет, а моя зарплата сильно упала, последняя была около тысячи рублей. Чтобы денег было чуть больше, подрабатываю у родителей, у них есть небольшой бизнес.
Молодой врач признается, что не интересуется у руководства, почему получает такую зарплату. По его информации, такой заработок у коллег по всем районам.
— Несправедливо оценивается наша работа в материальном плане. Моя зарплата примерно на одном уровне с врачом общей практики, который ведет амбулаторный прием в поликлинике, — отметил Остап. — Больницы выживают за счет молодых специалистов, которые приходят и уходят, — текучка очень большая, никто не держится. Остаются медики более старшего возраста, которые не хотят ничего менять в своей жизни.
Парень говорит, что его зарплаты хватает на основные потребности — продукты, топливо для автомобиля, но отложить деньги возможности нет. Благо еще, что за съемное жилье платить не надо, это компенсирует государство.
— Кроме зарплаты в работе добивает необходимость работать с бумагами, на каждого пациента нужно очень много документов оформить, — говорит врач.
Из-за всех этих обстоятельств парень намерен уйти из медицины, руководство больницы об этом знает. Остап дожидается окончания отработки, а потом уедет в Польшу.
«Выискивали ковидных больных, чтобы доплата была»
Иван (имя изменено. — Прим. ред.) работает фельдшером на скорой помощи в райцентре Брестской области. Он рассказывает, что в прошлом и позапрошлом годах, когда было много обращений с COVID, его зарплата могла быть 3-3,5 тысячи рублей (при окладе 230 рублей), врачи получали больше пяти тысяч. Но сейчас все изменилось, с надбавками за контакт с коронавирусными пациентами стало сложно.
— Пришло новое руководство и получать денег мы стали меньше. Доплаты минимальные, зато вычеты есть. А если что скажешь против, то ответ один: заявление об увольнении на стол, уходите, вас тут никто не держит, — говорит медик.
— Сейчас еще надо доказать, что был контакт с пациентом с COVID. Не докажешь — доплату не получишь. Для этого надо записывать всех пациентов, которых ты везешь, потом в конце месяца идешь к статистам (они получают из санстанции списки пациентов, которых мы возили и у которых подтвердился COVID), ищешь фамилии своих пациентов.
Иван говорит, что доходит до того, что медики, которые приезжают на вызов, «выискивали ковидных больных, чтобы была доплата».
Чтобы сэкономить на доплатах, подстанция, где работает Иван, назначила несколько бригад, которые выезжают к температурящим больным. Эти медики получают зарплату больше, но бывает, что пациенты ждут их по 2-4 часа.
— Зарплата фельдшера у нас в среднем составляет около 700 рублей. Например, в феврале я получил 660 рублей. Мой коллега был в «температурной» бригаде и его доплата составила 750 рублей, а итоговая зарплата — около 1450 рублей.
В то же время фельдшеру могут и не доплатить около 30 рублей за неправильно составленную карточку вызова. Редко видят медики скорой и максимальную (в 200−300 рублей) доплату за сложность и напряженность. При этом порой медикам приходится даже тратить свои деньги, чтобы выполнить некоторые рабочие обязанности.
— Коллеги из подстанции, которая находится рядом с городом, раньше ездили на скорой пополнять запасы медикаментов. Но руководство заявило им, что на это уходит слишком много денег. Сказали, чтобы те ездили за лекарствами на своей машине. Конечно, ни о какой компенсации речи тут не идет.
Мужчина говорит, что у него есть семья и дети, но на свою зарплату он не может их содержать, ему помогают родители, которые живут в деревне, у них есть подсобное хозяйство. А Иван дожидается окончания контракта и намерен увольняться — пойдет в дальнобойщики, хотя и знает, что времена в перевозках непростые.
