Сегодня, 24 апреля, у Марии Колесниковой день рождения, который она проведет в Гомельской женской колонии, где отбывает 11-летний срок. Вспоминаем ее биографию: счастливое детство и любовь к музыке, жизнь в Германии и возвращение на родину, избирательная кампания — 2020, работа в командах Бабарико и Тихановской, а также порванный паспорт. Это история женщины, о которой будут рассказывать детям на уроках истории Беларуси.
Детство, семья, Германия
Мария Колесникова — минчанка, родившаяся в 1982 году в семье инженеров. Родные вспоминали, что детство девочки было счастливым. «В 80-х праздничные елки со всеми персонажами (Дед Мороз, Снегурочка) устраивали в детсадах, в школах, на работе родителей <…>, поэтому праздничное настроение и живое общение продолжались довольно долго, — рассказывал Александр Колесников, отец Марии. — Помню, как Маша спросила: „А сколько всего на свете Дедушек Морозов и Снегурочек?“, ведь везде они были разные. Часто от ярких впечатлений и эйфории всеобщей радости, любви и добра она сильно перевозбуждалась, и успокоить ее было не очень просто. В такие моменты она была очень подвижна, радостна и весела. Одним словом — счастлива. И все мы были счастливы!»
В семье Маша была старшей, кроме нее родители воспитывали младшую дочь. «Маша по своей природе очень добрый, эмпатичный, общительный человек, — рассказывала ее сестра Татьяна Хомич. — Она всегда старается общаться с людьми из разных сфер, потому что для нее это возможность почерпнуть что-то новое, чему-то научиться. Она отличается острым чувством справедливости. Всегда, если она видит несправедливость, говорит об этом, заступается. Помню, еще в детстве, если меня кто-то обижал, она, как старшая сестра, всегда за меня заступалась. Она всегда была лидером. Людям с ней интересно, потому что она умеет вдохновлять».
Любовь к музыке появилась у будущего политика с детства. «Мы з сястрой сусветную музычную класіку ведалі ад маці, а класіку рока — ад бацькі. Прыблізна ў адзін час мы слухалі канцэрты Рахманінава і рок-оперу Jesus Christ Superstar. Гэта арганічна спалучалася з дзяцінства. Мы з маці часта выязджалі ў краіны Еўропы і абавязкова ішлі ў оперны тэатр, на канцэрт, у музей, на выставу», — вспоминала Мария.
После девяти классов — девушка училась в столичной школе №184 — она поступила в Минское музыкальное училище имени Глинки, училась игре на флейте. В интервью она вспоминала, что на своем потоке была единственной девушкой среди 15 парней. «Мне было очень сложно взаимодействовать с мальчиками, но благодаря им я научилась общаться в мужском мире. Тогда считалось, что девочке, которая учится на такой сложной специальности, можно особо не напрягаться, потому что года через три она выйдет замуж, и все. Считалось, что только у мальчиков есть профессиональное будущее. Тогда я это очень сложно воспринимала, и у меня всегда присутствовала уверенность, что я делаю все хуже, чем мальчик. <…> У нас было равное право на образование, но не было права на равное отношение».
Настойчивая Колесникова решила двигаться дальше. Окончив училище, она поступила в Академию музыки. Будучи студенткой, подрабатывала в оркестре Оперного театра, коллективе под руководством Михаила Финберга и президентском оркестре. Окончив вуз, она прошла ассистентуру-стажировку при Академии музыки, после чего в 2007-м, когда ей было 25 лет, уехала в Германию. Там она поступила в Высшую школу музыки в Штутгарте, где училась сразу на двух факультетах — старинной и современной музыки.
Следующие 12 лет Мария жила на Западе, бывая в Беларуси лишь изредка, и развивалась как музыкант и менеджер. «Я дагэтуль выступаю на сцэне як у сваіх праектах, так і ў праектах, у якія мяне запрашаюць, — объясняла перед выборами-2020 Мария. — У Еўропе гэта нармальна, што музыка, калі ў яго ёсць свае ідэі, сам іх рэалізуе. Ад дратоў на сцэне да выпуску афішы — я ўмею рабіць усё, у тым ліку расстаўляць крэслы, бо шмат разоў гэта рабіла. Плюс фінансавыя пытанні, пошук грошай на музычныя праекты. У Нямеччыне я прайшла сапраўдную школу менеджменту, уліку, арганізацыі».
Все изменилось в 2019-м. Мама Колесниковой умерла в минской больнице во время плановой операции на сердце. Это повлияло на решение Марии вернуться домой. «Я очень четко поняла, что папа, который жил с мамой 38 лет, сейчас остается один. У меня была физическая потребность быть с родными больше, чем раньше. <…> То есть если бы мама осталась жива, я не знаю, занималась ли бы я тем, чем занимаюсь сейчас, потому что я бы не могла не учитывать ее мнение», — объясняла она. Совпадение или нет, но в том же году Колесникова делала в белорусской столице проект о свободе. «Я играла на басовой флейте, а на экране в это время шли кадры Площади 2010 года. В первые недели работы в штабе я вспоминала этот проект», — говорила Мария.
Знакомство с Бабарико и приход в штаб
В Беларуси Колесникова создала цикл лекций «Уроки музыки для взрослых», и этот курс пользовался популярностью: на лекции приходило до 120 человек. В 2019-м участвовала в проекте «Оркестр роботов», в нем школьников учили программированию роботов-музыкантов.
Но главным ее детищем стал ОК16. В 2017-м знаменитый белорусский меценат и глава «Белгазпромбанка» Виктор Бабарико купил за три миллиона долларов бывшие заводские цеха Минского завода Октябрьской революции (МЗОР), в том же году там открылось культурное пространство с таким названием. Как раз в том году Мария написала Виктору в Facebook, а в следующем году познакомилась с ним лично.
«В 2018 году я делала большой проект с немцами и привозила сюда пять художников. Мы делали вместе перформансы, образовательные проекты, круглые столы в ОК16. Это был абсолютно волонтерский проект с нашей стороны, мы делали это сами как международный обмен. Вот там мы с ним познакомились», — вспоминала она в интервью TUT.BY.
За короткое время своего существования OК16 превратился в одну из главных точек на культурной карте Минска. Колесникова, ставшая его арт-директором, рассказывала изданию, что часто пересекалась с Бабарико на мероприятиях. В том числе они вместе участвовали в обсуждениях многих совместных проектов, которые проходили в ОК16: «В это время стало понятно, что у нас многие жизненные ценности одинаковые. И в тот момент я услышала о его желании выдвигаться на пост президента и полностью это поддержала».
12 мая 2020-го Бабарико заявил о вступлении в избирательную гонку. Спустя восемь дней была зарегистрирована его инициативная группа.
«Буквально с первого дня мы подключились с Эдуардом (сыном банкира. — Прим. ред.), потом к нам присоединились другие ребята и все больше и больше людей», — рассказывала TUT.BY Мария.
По словам Ивана Кравцова, члена штаба Бабарико, Колесникова практически сразу стала лидером: не по формальному статусу, а по сути, завоевав авторитет как среди своих соратников, так и незнакомых людей. «Это иллюзия, что можно взять человека и создать из него кого-то, кого люди должны полюбить. Авторитет и лидерство — это сложные явления, которые зависят от личных качеств самого человека, его действий, того, как к этому относятся люди, а также из контекста общей ситуации, политического процесса, в котором он участвует. Маша — хороший менеджер, умеющий работать с людьми. Это было заметно с самого начала президентской кампании. Она понимает, как лучше найти подход к людям с разным характером. У нее есть хороший опыт руководителя, потому что она в последние годы занималась организацией культурных проектов», — рассказывал Кравцов. Он вспоминает, что в июне, когда команда активно росла, Колесникова быстро оценивала профессиональный уровень нового человека и легко определяла, в каком направлении он может лучше себя проявить.
Символом той кампании стало сердечко. Именно сердечко Колесникова показывала всем и всегда, где бы ни появлялась. Даже залу суда, будучи уже за решеткой.
Мария рассказывала TUT.BY, что символ она придумала не сама: «Это была командная работа, большое количество людей принимали решение, что там будет. Но нам кажется, что это знак, который очень хорошо показывает миссию Виктора и миссию людей, которых он объединил вокруг себя, — это уважение к людям, любовь, чувство собственного достоинства. В этом сердечке это все есть».
Эффективная работа Колесниковой совпала с невиданным ранее подъемом в обществе. Для регистрации кандидатом в президенты было необходимо предоставить 100 тысяч подписей. Штаб Бабарико сдал около 365 тысяч, из которых власти признали достоверными чуть более чем 165 тысяч. Впрочем, этого было бы достаточно для регистрации.
Но Бабарико подбили на взлете. 18 июня его вместе с сыном задержали в рамках «дела “Белгазпромбанка”». Уже тогда было понятно, что членов его команды могут ждать репрессии, но Мария не сдалась. «Грош цена будет моему творчеству, если я скажу: „Ах, ну все, у вас тут заварушка, поехала-ка я к себе в Штутгарт, буду пить шампанское на балконе и смотреть на розы!“ Нет смысла заниматься творчеством, которым я всю жизнь говорю о свободе, о том, как сложно с цензурой, если в тот момент, когда я могу помочь и что-то изменить, я самоустранюсь», — объясняла она в июне 2020 года свою позицию.
Избирательная кампания Тихановской
К тому времени Мария стала главным лицом штаба Бабарико. Именно она вместе с командой подавала его документы в ЦИК. Но 14 июля банкиру, уже находящемуся за решеткой, отказали в регистрации, как и Валерию Цепкало. Однако Центральная избирательная комиссия допустила к участию в выборах тогда еще практически никому не известную Светлану Тихановскую.
16 июля произошла судьбоносная встреча представителей штабов Бабарико, Цепкало и Тихановской, на которой они решили объединить силы. «Помню, в день объединения мы пришли с людьми из своих штабов, началась жаркая дискуссия. А потом Маша предложила: „Давайте мы втроем останемся“. Так втроем мы и пошли по дистанции», — вспоминала Вероника Цепкало, представлявшая команду своего мужа. На той встрече были сформулированы пять главных принципов, не вызывавших ни у кого дискуссий: призывать голосовать только 9 августа, освободить политических и экономических заключенных, провести повторные президентские выборы, рассказывать избирателям о способах защиты их голосов, участвовать в инициативах за честные выборы.
Лидерами объединенного штаба стали Тихановская, Цепкало и Колесникова — «три грации», как их стали называть. Они стали символом мирного движения к переменам, а также того, что белорусская оппозиция может быть единой.
Времени на раскачку не было. Уже 19 июля прошел первый митинг Светланы Тихановской в Дзержинске. Как отмечал TUT.BY, непривыкшего к публичности кандидата на сцене поддерживали Колесникова и Цепкало, а сценарий мероприятия, впоследствии расширенный и доработанный, стал стандартным для других митингов. Тихановская говорила о муже, его борьбе и о том, что ее выдвижение стало лишь ответом на его задержание на предвыборном пикете по сбору подписей в Гродно 29 мая. Мария и Вероника, выступая со сцены, говорили о проблемах страны, а также о пяти принципах, на которых объединились три штаба.
Колесникова запомнилась во время той компании сразу несколькими яркими фразами, которые зафиксировал TUT.BY. Это «Белорусы, вы — невероятные», «Любовь сильнее страха», «Дребезжащий драндулет власти разваливается на ходу», «Каждый из нас должен сказать: я могу все изменить», «Мы изменились, и это навсегда» и «Вы знаете, что мы будем делать: долбить, долбить, долбить эту власть всеми законными средствами».
«С момента объединения мы почти все время проводили вместе. В некоторые дни у нас было по 3−4 митинга в день, постоянные интервью, пресс-конференции, выступления, поездки. Мы работали без выходных, постоянно куда-то двигались или ехали. В поездках по стране мы познали все меню заправочных станций. Каждый день был непредсказуемым. Мы не знали, вернемся ли вечером домой после митингов, доедем ли до штаба. <…> Были довольно неприятные моменты. В одном из городов, где у нас проходил митинг, нас предупредили, что на крыше одного из близлежащих к месту проведения митинга домов находятся снайперы. Позже, когда мы вышли на сцену, люди начали указывать на дом и кричать, что там снайперы. Я предложила поприветствовать снайперов. Мы втроем повернулись и просто помахали им», — вспоминала Вероника Цепкало.
30 июля в Минске в парке Дружбы народов состоялся митинг, ставший на тот момент самым массовым в истории независимой Беларуси. По оценкам правозащитников, на него пришли 63 тысячи человек.За три дня до этого Колесникова сказала в интервью пророческие — с дистанции в три года — слова: «В классическом смысле мне не страшно. У меня есть страх сцены, но я выхожу и просто начинаю делать свою работу. У меня есть страх за то, что если мы сейчас все вместе не приложим все усилия, то это не закончится. А если это сейчас не закончится, то нас всех закатают в асфальт. Здесь не останется ничего от вольно думающих людей, от людей, которые готовы выражать свое несогласие, от людей, которые готовы строить свой бизнес. IT, может, думает, что их это не коснется, потому что они аутсорс, но их это тоже коснется. Если сейчас это не изменится, то не изменится никогда. Под сейчас я имею в виду 9 августа плюс какое-то время на сам процесс. Процесс запущен, и это единственный шанс все изменить. Если этого не произойдет, то мы все можем собирать чемоданы и уезжать из страны».
Президенские выборы и массовые протесты
9 августа в стране прошли президентские выборы. На участках для голосования в столице, регионах и за границей — при посольствах и консульствах Беларуси — наблюдался небывалый ажиотаж: люди часами стояли буквально в километровых очередях, чтобы отдать свой голос.
Власть осталась верной себе. В ночь с 9 на 10 августа силовики разогнали протесты, прошедшие по всей Беларуси, а утром 10-го глава ЦИК Лидия Ермошина объявила предварительные результаты выборов. Якобы Лукашенко набрал 80,23% голосов, за Тихановскую проголосовали 9,9% избирателей (позже первую цифру сократили до 80,1%, а вторую подняли до 10,12%). По данным платформы «Голос», которая занималась альтернативным подсчетом голосов, Тихановская набрала на выборах минимум 3 млн голосов и победила в первом туре.
Утром 10 августа Светлана заявила, что не признает предварительные итоги выборов и cделает все возможное, чтобы оспорить результаты. А Колесникова призналась, что ночью штаб пытался связаться с главой Администрации президента и министром внутренних дел.
«Ночью мы призвали главу АП [Игоря] Сергеенко и министра внутренних дел [Юрия] Караева остановить насилие в отношении своего народа, мы знаем, что они получили наши сообщения, до сих пор нам не поступил ответ. Мы призываем их взять ответственность за то, что происходит в стране, и не допустить насилия против мирных граждан. Мы передали им, что готовы к началу переговоров, чтобы не допускать никакого вида насилия в обществе, власти несут за это ответственность, мы готовы помочь разрешить конфликт между обществом и властью», — сказала Колесникова (цитата по TUT.BY).
В тот же день Светлана под давлением силовиков была вынуждена уехать из Беларуси. Но массовые протесты продолжились. А на четвертый день, 12 августа, по всей стране на улицы начали выходить женщины с цветами — в знак протеста против жестокости силовиков. К ним присоединились и медики.
14 августа Тихановская, находясь в Литве, объявила о создании Координационного совета, призванного вступить в диалог с руководством страны по поводу трансфера власти. Как отмечал TUT.BY, она заявила, что в Совет могут войти представители гражданского общества, уважаемые и известные белорусы, профессионалы своего дела. Представители объединенных штабов заверили, что структура не ставит целью захват власти. Первое заседание КС состоялось 19 августа. Там было заявлено о безуспешной попытке Совета войти в контакт с Администрацией президента, а также был избран его президиум. В него вошли семь человек, в том числе и Колесникова.
Но уже 20 августа генпрокурор Беларуси заявил о возбуждении уголовного дела по факту публичных призывов к захвату власти, а членов президиума стали вызывать на допросы, задерживать или выдавливать из страны. Власть сделала ставку не на мирные переговоры, а на насилие.
Угрозы Карпенкова и порванный паспорт
7 сентября 2020-го Марию арестовали. Как это произошло, TUT.BY рассказала одна из читательниц. По словам девушки, она шла от проспекта Независимости в сторону Национального художественного музея, услышала стук каблуков, обернулась и увидела Колесникову. На часах было около 10.05 утра.
«Я ее видела вживую до этого, поэтому узнала. Я еще хотела подойти к ней, поговорить, поблагодарить, а потом передумала, решила, что человек и так устает. Я прошла вперед и в какой-то момент еще подумала, что обернусь и покажу Маше сердечко. Недалеко от музея я видела припаркованный темный микроавтобус с надписью “Связь” на борту, и сзади была марка “Соболь”. Я прошла вперед и услышала звук падающего на асфальт телефона, какой-то топот, обернулась и увидела, что люди в гражданской одежде и в масках заталкивают Марию в этот микроавтобус, у нее отлетает телефон, один из этих людей телефон поднимает, прыгает в микроавтобус, и они уезжают», — рассказала она.
Куда исчезла Колесникова, осталось неизвестным. Как отмечал TUT.BY, в МВД, СК и КГК журналистам дружно говорили, что не имеют информации о задержании. Они лгали.
Позже Мария рассказывала в письме, что с ней случилось: «После моего похищения меня завезли и силой затащили в кабинет Николая Карпенкова, начальника ГУБОПиК МВД, где он орал, оскорблял, запугивал. В его кабинете “беседа” происходила с двумя другими господами: Геннадием Казакевичем, первым заместителем министра внутренних дел, и Андреем Павлюченко, начальником ОАЦ. Они поставили ультиматум: я уезжаю из страны и из-за границы делаю что хочу, либо меня вывезут — живую или по частям. Сломают пальцы, закроют на 25 лет на зоне, где я буду шить рубашки силовикам. Беседа длилась пару часов с перерывом на “отдых” в камере-одиночке».
Видя, что политик не соглашается, ее решили вывезти насильно. В тот же день в Минске задержали еще двух активистов предвыборного штаба Виктора Бабарико — Антона Родненкова и Ивана Кравцова, которые поехали искать Марию, — их задержали возле ее дома. Но уже вечером 8 сентября они дали пресс-конференцию из Киева.
Родненков и Кравцов рассказали, что ранним утром того же дня (8 сентября) их посадили в микроавтобусы и повезли в сторону украинской границы на пункт «Александровка». По словам Кравцова, ему предложили вывезти Колесникову в Украину для «деэскалации» ситуации в стране. Марию они увидели в нейтральной зоне после пересечения белорусской границы. По сценарию, все трое должны были сесть в одну машину и уехать в Украину.
«Как только Машу вывели из микроавтобуса, она начала командным голосом требовать, чтобы ее отпустили, квалифицировала действия сотрудников, которые с ней были, исходя из статей Уголовного кодекса», — рассказывал Кравцов. По словам спутников активистки, «как только она оказалась в машине и увидела свой паспорт, она сразу же взяла его и порвала на много мелких кусочков. Эти кусочки она взяла, пожмакала и выкинула в окно неизвестным молодым людям, которые окружали машину. После этого она открыла окно — и вышла через заднее окно задних дверей и пошла в сторону белоруской границы».
На границе Марию задержали те же люди, которые привезли на погранпункт. 9 сентября, на третьи сутки после задержания, стало известно, что Колесникова находится в СИЗО №1. Спустя несколько дней ее перевели в Жодино, где активистка находилась до января следующего года, затем ее вернули в Минск. Колесниковой предъявили обвинение в призывах к действиям, направленным на причинение вреда национальной безопасности.
Тюремные будни
О том, как проходила ее жизнь за решеткой в Минске, Колесникова подробно рассказывала в интервью Би-би-си: «Просыпаюсь всегда в 6.00 утра очень легко и бодро. В моей прошлой жизни этого невозможно было представить. В 6.30 начинается тюремный завтрак в виде каши, сока, хлеба и чая. Но я никогда не ем так рано и ничего из предложенного не беру. “Принимаю душ”, нагревая воду в тазике. <…> В 8.00 утра — проверка, после чего 2−3 часа я учу языки или читаю на немецком или на английском. Это самое продуктивное время. Около 9:00 выхожу на прогулку. Тюремный дворик — 3 метра на 3 метра (в Жодино был больше). Но даже там я умудряюсь бегать 40−50 минут и еще 30 минут делаю упражнения.
Завтракаю после прогулки: бутерброды или, редко, каша с сухофруктами и обязательно — крепкий кофе. Делаю уборку в камере, и в этом есть определенное удовольствие: делать чище, уютнее, лучше то место, где ты находишься. Если у меня нет встречи с адвокатами или допросов, то я читаю и пишу последующие 2−3 часа. <…>
За все время я побывала в пяти камерах с разным “составом” подруг-сокамерниц. Сейчас камера очень маленькая 2,5 на 3,5 метра, где двое нар на четверых человек, туалет, умывальник, телевизор, кипятильник, кружка, тазы, стол, скамейка. Через окно и решетки видно небо.
В Беларуси запрещено курение в общественных местах и даже на остановках, но тюрьма — не место для законов. Здесь курят почти все и везде: в камерах, коридорах, кабинетах. В моем случае — это не только вред здоровью и угроза жизни, но и вред, который не позволит мне остаться в профессии музыканта-флейтиста».
Добавим, что Колесниковой еще и запретили передать флейту, не всегда разрешали передавать ноты.
Но вернемся к ее распорядку дня. «В 13.00−14.00 обед. У меня он также свой: суп или овощи с мясом. Позже кофе и сладости, которыми меня балуют друзья в передачах. Следующие 3 часа читаю, работаю по [уголовному] делу, пишу тексты и письма.
Ужин в тюрьме в 18.00, но я ужинаю в 17.00. Овощи, чай и халва. С 18.00 пишу письма каждый день. В месяц получается около 200. Смотрю новости <…>. В 20.00 — проверка, затем забирают письма и заявления.
В 21.00 вечерний “душ” с кипятильником, книга. С 22.00 до 6.00 здоровый крепкий сон. Так много я не спала много лет, особенно последние месяцы перед 7 сентября 2020 года».
Суд и предложения от властей
Судебный процесс над Колесниковой и ее соратником Максимом Знаком начался в августе 2021 года. Их обвиняли по трем статьям Уголовного кодекса Беларуси: ч. 3 статьи 361 (Призывы к действиям против нацбезопасности), ч. 1 ст. 357 (Заговор с целью захвата государственной власти неконституционным путем), ч. 1 ст. 361−1 (Создание экстремистского формирования и руководство им).
В первый день суда жизнерадостная Мария даже станцевала. По ее словам, «танцевать лучше, чем страдать», поэтому «это мой привет всем родным, близким и всему миру».
Но, к сожалению, никаких поводов для надежды не было. В Беларуси все больше раскручивался маховик массовых репрессий. Нарушения закона происходили повсеместно. Суд над Колесниковой и Знаком проходил в закрытом режиме. С адвокатов и родственников обвиняемых взяли подписки о неразглашении, которые запрещали как-либо комментировать дело. За время процесса четыре адвоката, изначально работавшие с обоими обвиняемыми, были лишены лицензий и исключены из коллегии адвокатов. Родственникам не давали свиданий. До арестованных доходило лишь около 5% писем и столько же, чаще всего с задержкой, получали их близкие. На протяжении 2021 года Мария как минимум восемь месяцев находилась в камере одна, без живого общения.
Одновременно власть не оставляла попыток договориться. По словам Марии, ей неоднократно предлагали выступить на гостелеканале с интервью наподобие того, что дал бывший главред телеграм-канала NEXTA Роман Протасевич, сотрудничать со следствием и написать прошение о помиловании в обмен на освобождение. Колесникова утверждала, что согласилась дать интервью главе ОНТ Марату Маркову при условии, что она расскажет «шокирующую правду о похищении, следствии и беспределе в тюрьме». Ответа так и не последовало.
В июле 2021 года 14 лет получил Виктор Бабарико, поэтому приговор, вынесенный Колесниковой, никого не удивил. В сентябре ее приговорили к 11 годам колонии общего режима (Знака — к 10). В зал пропустили только родственников и адвокатов, но нагнали массовку. Оглашение вердикта заняло не более пяти минут. Отбывать приговор Марию отправили в ИК-4 Гомеля
Но о своем решении остаться в стране Колесникова не жалела «ни на йоту»: «Тюрьмы переполнены честными, отважными белорусами, которые и не думают сдаваться, даже несмотря на беспрецедентное давление. Для меня честь пройти со своим народом этот путь к свободе и переменам».
В заключении Колесникова, которая могла бы выступать на международных конкурсах как флейтистка, стала швеей. «Я очень позитивно настроена, сегодня училась шить. Мне все понравилось. Правда, пару раз с машиной были проблемы, но я даже разобралась в некоторых механизмах и их отстраивала :). Сшила футляр для ножниц и “мини-косметичку” ;)», — писала она в письме в феврале 2022 года.
Но сидеть спокойно Марии не давали. «Ее швейная машинка стоит под самой видеокамерой, и без разрешения начальника цеха или мастера никому нельзя за нее садиться. Еще до Машиного приезда в колонию из отряда, где она должна была быть, убрали всех “экстремистов” и стали переводить туда людей с репутацией человека-подставы. Был случай, когда осужденная с такой репутацией ненадолго попросила у Марии часы. И тут сразу же появился оперативный сотрудник и нашел их. Все было спланировано. <…> передавать вещи нельзя, поэтому они обе получили рапорт, но ту девочку не наказали, а Марию лишили свидания. Из-за одной из подстав она даже в ШИЗО сидела. <…> Возможное общение с ней контролируют, поэтому и мы, и Мария старались не подставлять друг друга: просто подмигивали при встрече, улыбались. Когда замечали, что у нее накрашены губы, это поднимало настроение. Хотя многих осужденных, которые не по политике, это раздражало. “Фу, опять накрасилась”, — говорили они, а мы этим восхищались», — рассказывала Маша Каленик, отсидевшая 2,5 года по «делу студентов».
В мае 2022-го КГБ внес Колесникову в список лиц, «причастных к террористической деятельности».
Болезнь и операция
В конце 2022 года состояние здоровья Колесниковой резко ухудшилось.
Адвокат видел ее в колонии 17 ноября. Позже появилась информация, что Марию поместили в штрафной изолятор. «В ШИЗО было очень холодно, Маша практически не спала. Чтобы согреться, она постоянно ходила, сделала рекордные 15 тысяч шагов по маленькой камере в один из дней. На протяжении нескольких дней перед госпитализацией Мария в ШИЗО теряла сознание, у нее было повышенное давление и тошнота. Она потеряла сознание в душе, поцарапав при падении ноги. Врач из колонии отметил: в ШИЗО каждое утро проводится осмотр, где заключенная может рассказать, что ее беспокоит. Якобы со стороны Марии не было обращений. При этом в ШИЗО ей давали таблетки от давления, которые без жалоб на состояние здоровья не дали бы», — сообщали ее соратники.
28 ноября Колесникову отправили еще на 10 суток в ШИЗО. Адвоката к ней не пустили, сославшись на то, что она не написала заявление на встречу. До этого защитник еще дважды безуспешно пытался попасть к ней. На следующий день стало известно о госпитализации Колесниковой. В тот день после обеда к проблемам с давлением, тошнотой и обмороками добавилась мучительная боль в желудке, женщина буквально падала. Ее положили в первое хирургическое отделение, а вечером бригада скорой экстренно доставила Марию в больницу скорой медицинской помощи в Гомеле с хирургической патологией, ею оказалась прободная язва.
Произошедшее с Колесниковой — результат язвенной болезни, возникающий, когда язва «пробивает» стенку желудка насквозь и его содержимое (включая соляную кислоту, входящую в состав пищеварительного сока) вытекает в брюшную полость. Прободение (перфорация) язв происходит в 10−15% случаев язвенной болезни и, как правило, сопровождается острой, режущей болью. Несмотря на развитие медицины, лечение прободных язв остается сложной задачей для хирургов: летальность при проведении операций, по некоторым оценкам, находится в интервале от 5 до 18% (или даже до 25%).
В тот же день, 28 ноября, Колесниковой сделали лапароскопию (операцию, выполняемую с небольшим разрезом), она прошла успешно. После нее Мария пришла в сознание, но ее состояние оставалось тяжелым. В больницу приехал ее отец, но его общение с врачами происходило в присутствии сотрудников МВД. Медики отказывались сообщать диагноз отцу: на это якобы нужны заявление или расписка от Марии.
1 декабря источник рассказал «Зеркалу», что к Колесниковой до сих пор не пустили ни родных, ни адвоката. Им не сообщали, в каком состоянии находится Мария. «Грубо говоря, им только сухо сказали, что все нормально и что сделали все необходимое», — сообщил собеседник. У врачей и медсестер взяли подписку о неразглашении и угрожали шестью годами тюрьмы. Лишь 5 декабря Колесникову перевели из больницы в медицинский стационар колонии, и она смогла в палате встретиться с отцом. 10-минутное свидание проходило под присмотром врача и сотрудников колонии.
«Появилась возможность ходить-гулять около часа в день — я потихоньку наращиваю темп и количество шагов — сегодня 5000, это настоящий рекорд для меня, ведь с 29.11 до последней недели я почти не двигалась. У меня еще не все в порядке, но я настроена позитивно и оптимистично и намерена быть здоровой! Поэтому готовься: твои драники и шашлыки у меня номер 1 в будущем меню», — писала 27 декабря 2022-го Колесникова своему отцу. Но Мария, скорее, хотела приободрить его, в реальности ее состояние было непростым. «Колесникова лежит в санчасти, состояние ее не очень хорошее, совсем худая», — рассказали в первых числах 2023-го заключенные.
Тем временем Минюст лишил лицензии Владимира Пыльченко, адвоката Колесниковой и Эдуарда Бабарико. Якобы он не может выполнять свои профессиональные обязанности из-за недостатка квалификации.
16 января 2023 года Колесникову, которая проходила лечение в санчасти колонии после операции, перевели в отряд. Мария уже вышла на работу, но еще «устает после смены». По данным соратников, в то время она чувствовала себя нормально и понемногу начинала набирать вес.
«Я точно знаю, что любые сложности закончатся, — написала она в одном из своих писем на волю. — Так зачем грустить и переживать, когда обязательно наступит момент, когда трудности закончатся? Зачем тратить время своей жизни на то, что не имеет смысла, а еще и приносит мне вред? Я живу так, как будто не существует всего этого жуткого и “дивного”, что вокруг меня».
Нельсон Мандела провел в заключении 27 лет. В тюрьме на острове Роббен он зачитывал другим политическим заключенным стихотворение «Непокоренный» Уильяма Эрнста Хенли. Так будущий президент ЮАР вдохновлял своих соратников не сдаваться и не опускать руки. Нам кажется, что эти строки как нельзя лучше описывают и Марию Колесникову:
Из-под покрова тьмы ночной,
Из черной ямы страшных мук
Благодарю я всех богов
За мой непокоренный дух.
И я, попав в тиски беды,
Не дрогнул и не застонал,
И под ударами судьбы
Я ранен был, но не упал.
Тропа лежит средь зла и слез,
Дальнейший путь неясен, пусть,
Но все же трудностей и бед
Я, как и прежде, не боюсь.
Неважно, что врата узки,
Меня опасность не страшит.
Я — властелин своей судьбы,
Я — капитан своей души.
Читайте также
