Помирятся ли Беларусь с Польшей после выборов в соседней стране, почему в «Минской правде» сначала опубликовали, а потом удалили антиизраильскую колонку, зачем в Беларуси создали «Фонд Первого», что будет с поддержкой многодетных семей, сколько будет продолжаться «плата за донаты» и есть ли вероятность, что по второму кругу начнут трясти тех, кто уже заплатил? Эти злободневные вопросы задали нам вы. Мы переадресовали их политическому аналитику Артему Шрайбману и записали новый выпуск проекта «Шрайбман ответит». Это его текстовая версия.
— Почему на сайте пропагандистской газеты «Минская правда» сначала опубликовали, а потом вдруг удалили антиизраильскую колонку, в которой говорилось, что «победа Палестины — это победа Москвы и Минска»?
— В этой истории проявилась более общая черта белорусской пропаганды последних лет. На важные позиции в государственных СМИ попали люди, которых раньше бы посчитали радикалами и не подпустили бы ни к клавиатуре в газетах, ни к экранам на госТВ. Эти радикалы обычно придерживаются вполне конкретной идеологии. Они сторонники диктатуры, ультраконсерваторы. Их еще можно назвать пророссийскими шовинистами. Это сегодня доминирующая идеология в российской политике очень похожая на классическое черносотенство, которое захлестнуло Российскую империю в последние годы ее существования. Для этой системы взглядов привычен, во-первых, антисемитизм, а во-вторых, вполне искренняя ненависть ко всему демократическому миру и, соответственно, солидарность с его врагами.
Неудивительно, что многие из этих людей симпатизируют ХАМАС, который, во-первых, воюет с еврейским государством, а во-вторых, отвлекает внимание главного врага — США — от Украины. И у кого-то из таких людей их латентные симпатии к группировкам вроде ХАМАС успели вылиться не только в их телеграм-каналы, но и на страницы, наверное, самого одиозного печатного издания последнего времени в Беларуси «Минская правда». Но у самого официального Минска несколько другие интересы. Белорусская власть всегда старалась поддерживать отношения с Израилем в какой-то норме, напирая как минимум на то, что у двух народов — белорусского и еврейского — было много общих страниц истории. И со своей стороны Израиль тоже всегда был более прагматичен в отношениях с Минском. Например, это одна из немногих демократических стран, которая аккредитовала своего посла уже после событий 2020 года, пока еще даже не все протесты были задавлены. В итоге Минск был заинтересован показать более сдержанную нейтральную позицию. Что мы увидели в заявлении МИД. И такие публикации, как в «Минской правде», этому явно мешали. Их стали замечать в Израиле. И пары дней хватило власти для того, чтобы навести какой-то порядок и единообразие в пропаганде. После этого освещения войны Израиля и ХАМАС перевели в традиционную плоскость о том, что во всех конфликтах в мире виноваты США, а в Беларуси нет войны благодаря Лукашенко. Но эта история обнажила и то, насколько глубоким стало проникновение российского антизападного, а в этом случае еще и антиизраильского шовинизма в белорусскую пропаганду. Их инстинктивной реакцией стало публиковать оды террористам или высмеивать Аллу Пугачеву и Максима Галкина, которые уехали из России и попали на новую войну в Израиле, а о дипломатических интересах своего начальства думают по остаточному принципу, когда одернут сверху.
— От властей в Беларуси начали звучать противоречивые заявления о многодетных семьях. Лукашенко говорит, что систему помощи им нужно пересмотреть. Его поддержал пропагандист Игорь Тур, который предположил, что в Беларуси есть какие-то «неправильные» многодетные семьи. А вот Наталья Кочанова призывает женщин рожать как можно больше и возмущается, что люди вступают в брак слишком поздно. Откуда такие разногласия?
— Тут накладываются два противоречивых интереса. С одной стороны, белорусское социальное государство уже несколько лет последовательно сжимается. Вводятся новые налоги, увеличиваются старые, устраняются налоговые льготы для ипэшников и айтишников. Урезаются отдельно социальные расходы. Заявление Лукашенко и его пропагандистов о пересмотре модели социальной поддержки семей укладываются в тот же тренд. При уменьшении общего пирога власть начинает искать те группы, которым можно сократить помощь. Если условные «тунеядцы» должны платить за свою коммуналку и за медицину по полной, то и среди семей с детьми нужно найти тех, которые не совсем достойны государственной поддержки. Мы попадаем в ситуацию, когда на всех просто не хватает, и бюджет на 2024 год подтверждает эти планы властей. Впервые за очень много лет расходы на поддержку семей с детьми уменьшаются больше, чем на 10%. Зато стабильно уже который год растут расходы на армию и силовиков. И тут мы видим, какие приоритеты у власти. Однако урезание расходов на семью, конечно же, противоречит другому важному нарративу властей последних месяцев — заботы о демографии и семейных ценностях. Эта тема для власти вообще рискует стать одной из главных в избирательной кампании следующих лет. Генпрокуратура запрещает пропаганду чайлдфри, ГУБОПиК охотится на рекламу, где мужчины переодеваются в женское платье, Лукашенко, Кочанова и другие высокопоставленные чиновницы рассказывают белорускам, что им надо быстрее и побольше рожать.
В школах хотят внедрить курс о семейных ценностях, который разрабатывает Генпрокуратура, разумеется, с Белорусской православной церковью. И вот этот самый диссонанс между риторикой о заботе о семьях и реальным сокращением расходов на эти семьи лучше всего показывает, что у власти несколько другие цели. И разговоры про демографическую безопасность скорее стали таким очень удобным прикрытием для новой мобилизации антизападного электората, репрессивных мер и внедрения еще больше идеологии в школах.
И вся эта консервативно религиозная агитация, призывы рожать тут служат скорее дымовой завесой, потому что пока реальные траты на семьи с детьми сокращаются, белорусы со всех экранов слышат, что власть печется о семейных ценностях. Урезание поддержки почувствуют тысячи и, возможно, десятки тысяч семей. А вот разговоры про демографию, семейные ценности услышат сотни тысяч, а может быть, и миллионы белорусов.
— Навошта ўлады праз два гады пасля таго, як самі знішчылі ўсе грамадскія арганізацыі, раптоўна стварылі нібыта дабрачынны «Фонд Першага»? Ці хочуць яны такім чынам паказаць Лукашэнку як вялікага дабрачынца і падвысіць яму рэйтынг?
— Беларуская ўлада за апошнія два гады ліквідавала амаль тысячу недзяржаўных арганізацый, і сярод іх было нямала дабрачынных фондаў, большасць з іх не мела ніколі ніякага палітычнага складніка ў сваёй працы. Гэта было проста калектыўнае пакаранне. Натуральным чынам узнік вакуум у сектары, шмат якія ўразлівыя групы страцілі звыклыя каналы падтрымкі. Таму ў дзяржавы быў выбар: дазволіць гэтым групам застацца без падтрымкі, дазволіць рэгістрацыю тых НДА, якія яны ліквідавалі, ну, прынамсі, іх дабрачыннай часткі, ці нацыяналізаваць гэтую сферу.
«Фонд Первого». Скриншот видео BELPOL
Усё выглядае так, што розуму хапіла не ісці па першаму шляху, смеласці не хапіла на другі, і таму быў абраны традыцыйны для беларускай улады шлях стварэння нейкіх вертыкальных холдынгаў. Ну, працуе з сельскай гаспадаркай, чаму не спрацуе з дабрачыннасцю? І, мяркую, галоўная матывацыя тут у кантролі грашовых патокаў, каб не было незалежных арганізацый, а самі атрымальнікі гэтай дапамогі залежылі ад дзяржавы. Гэта значыць, былі ўдзячныя ёй. Такая залежнасць і ўдзячнасць — гэта таксама механізмы падтрымання лаяльнасці гэтых груп. Да таго ж у гэтага фонда Лукашэнкі, відавочна, будзе дастаткова магчмымасцяў, каб адміністрацыйнымі метадамі выцягваць з людзей грошы на тую дабрачыннасць, якую дзяржава лічыць прыярытэтам. Тыя, хто працаваў ў дзяржсектары ў нулявыя, памятаюць, як яны з калегамі дабраахвотна-прымусова скідваліся на будаўніцтва Нацыянальнай бібліятэкі ў Мінску. Таксама ўладзе будзе зручна прымушаць буйны бізнес фінансаваць праекты гэтага фонду ў якасці нефармальнага падатку на дабрачыннасць. Ну, а потым, як вы і сказалі, натуральна, гэта будзе крыніца для піяру ўлады. Так працуе медыйнае асвятленне ўсіх дзяржаўных праектаў, якія будуюцца на падаткі беларусаў. Іх заўсёды ўрачыста адчыняе Лукашэнка як падарунак улады людзям. І тут можна не сумнявацца, што дзяржаўныя СМІ будуць гэтак жа падрабязна асвятляць кожны новы праект «Фонда Першага», нагадваючы, хто такі гэты першы.
— Как итоги парламентских выборов в Польше повлияют на белорусско-польские отношения?
— Если по этому вопросу послушать польских политологов, то они в целом единогласны. Если оппозиции удастся сформировать правительство, а все выглядит именно так, то Варшава сама инициативно не будет менять ни политику по отношению к Минску, ни по отношению к белорусской диаспоре. Единственная партия, в которой есть относительно пророссийские или пролукашенковские политики, «Конфедерация», показала очень слабый результат — около 7%, и у нее почти нет шансов войти в будущую коалицию. И вообще в первые месяцы работы нового правительства было бы странно ждать каких-то революционных идей в отношении откровенно второстепенного направления, которым сегодня является Беларусь. Куда важнее для этого правительства будет наладить отношения Польши с Украиной и с Брюсселем. Вероятный будущий премьер-министр Дональд Туск давно знаком с белорусской проблемой. Он был премьером Польши в период первой оттепели в отношениях Минска и Евросоюза, а затем был председателем Европейского совета в период второй оттепели. Туск хорошо помнит, что с Лукашенко очень сложно договариваться о чем-то надолго и всерьез. Его реакция на события 2020 года, а затем вовлечение Беларуси в войну почти ничем не отличалась от реакции Варшавы. Плюс к этому до 2025 года в Польше остается президент от сегодняшней правящей партии «Право и справедливость» — Анджей Дуда. И он имеет серьезное влияние на внешнюю политику. Отличия между старой и новой польской властью, скорее всего, будут проявляться в нюансах.
Например, уходящая польская власть намного более жестко настроена по отношению к мигрантам — это их основной предвыборный мотив. Это может означать чуть более мягкое отношение к мигрантам, которые при помощи Минска пытаются пересечь белорусско-польскую границу. Но очень вряд ли Варшава станет демонтировать забор или как-то существенно менять правила въезда в Польшу, потому что иначе сегодняшние несколько сотен в неделю очень быстро превратятся в несколько тысяч.
Однако возможны некоторые изменения если не в политике, то как минимум в жестах со стороны Минска. Лукашенко перед выборами в Сейм в некотором смысле поддержал польскую оппозицию. Сегодняшнюю власть он назвал холуями Вашингтона, а Туска — более проевропейским человеком. Лукашенко в последние месяцы явно показывает, что он выделяет Польшу из всех остальных враждебных соседей и пытается посылать ей разные сигналы. Например, с середины лета большая часть мигрантов направляется на границу с Латвией. Каждые несколько недель разные белорусские высокопоставленные спикеры делают дружелюбное заявление в адрес Польши и поляков, предлагая им, по сути, перевернуть страницу. А иногда делая вообще абсолютно неожиданное заявление вроде приглашения Польши на совместные военные учения.
Белорусская власть также запустила свои медиа на польском языке — YouTube-канал и польскокоязычную версию сайта БЕЛТА, очевидно, в попытке достучаться до симпатизирующих Лукашенко поляков. Все эти сигналы Варшава до сих пор игнорировала, потому что ожидала куда более серьезных шагов со стороны Минска, например, освобождение Андрея Почобута. Но само наличие таких жестов показывает, что у Лукашенко есть какой-то особый подход к Польше, вера в то, что отношения можно подправить. И если он действительно рассматривает приход к власти в Польше оппозиции как новое окно возможностей, то стоит ждать от него новых сигналов. Что это конкретно будет, мы не знаем. Но если Лукашенко пойдет по этому пути, то ставка, очевидно, будет сделана на то, что Туск может захотеть повторить опыт прошлых оттепелей, ну, или хотя бы чем-то отличаться от своих предшественников.
Я скептик в отношении шансов такого процесса на успех. Разногласия слишком глубоки, и Минску по большому счету нечем всерьез заинтересовать любую польскую власть. Для этого потребовались бы действительно глобальные шаги вроде освобождения политзаключенных, остановки миграционного кризиса или дистанцирования от России, отказа от поддержки ее в войне. Но как мы уже обсуждали раньше, в отношениях Минска и Варшавы есть и более приземленные проблемы, которые не зависят ни от геополитики, ни от мнения Брюсселя или Москвы. Это в первую очередь касается границы, то есть миграционного кризиса и закрытых програнпереходов. Но и наиболее вопиющих фактов давление на польскую общину — того же заключения Андрея Почобута.
При наличии воли Минска и Варшавы решить эти вопросы постепенно можно даже без полной нормализации в отношениях, и смена власти в Польше дает пусть небольшой, но какой-то шанс на чуть большую гибкость сторон в этих вопросах. Как минимум в первое время работы новой правящей коалиции.
— На госТВ представитель КГК заявил, что не имеет значение, когда какое-то объединение граждан признано террористическим или экстремистским, то есть наказывать за донаты ему можно даже в том случае, если это было 10 лет назад. Сколько еще это может продолжаться и что будет с теми, кто уже заплатил?
— К сожалению, нет никакой причины, чтобы этот процесс сегодня останавливался. Пока все десятки тысяч людей, которые донатили на солидарность с жертвами репрессий, не прошли через КГБ или другие силовые ведомства.
Видно, что одним из приоритетов репрессивной политики властей сейчас является как раз таки борьба с солидарностью своих противников в том, что касается помощи жертвам репрессий. ГУБОПиК заводит уголовные дела на 60 человек, которые участвовали в марафоне солидарности в поддержку политзаключенных.
ОНТ показывает большой фильм о том, как айтишники раскаялись, о том, как они давали донаты на связанные с протестами цели и теперь вынуждены платить намного больше на государственную благотворительность. Продолжает работать схема с компенсацией донатов, сделанных в 2020 году. То есть когда людей, делавших такие пожертвования, заставляют платить во много раз больше на одобренную государством благотворительность под страхом заведения уголовного дела.
И надо признать, что по сравнению с остальными репрессиями — это одно из самых креативных изобретений власти. Оно убивает как минимум нескольких зайцев. Во-первых, те, кто посмел поддержать пострадавших от действий власти, наказаны, им, как и всем остальным, преподали урок, что будет, если связываться с фондами солидарности. Во-вторых, покрывается часть социальных расходов в обход госбюджета, можно потратить меньше на больницу или детский дом, если запланировать себе в бюджете, что на него дадут деньги 100 нелояльных к власти айтишников. В-третьих, сдерживается отток людей по сравнению с ситуацией, когда бы донативших в фонды солидарности повально арестовывали. Для многих проще выбрать эмиграцию, чем неминуемый арест. Но если дать людям выбор: эмиграция или откупиться, то даже чисто с финансовой точки зрения для многих будет проще выбрать второе.
Наконец, в-четвертых, у власти появляется новый реестр людей, к которым можно при случае обратиться еще раз и попросить еще каких-то пожертвований. В дополнение к базам участников протестов, обладателей карт поляка, иностранных ВНЖ, людей, которые подписывались за альтернативных кандидатов, появляется новый реестр людей, нелояльных к власти. С этими списками при желании можно делать все, что угодно — от проверок на границе до усиленного налогового контроля и недопуска к профессии, если кто-то решит вдруг перейти в госсектор. Ну и, наконец, в случае риска каких-то новых масштабных протестов не сложно себе представить, что власть займется превентивными задержаниями людей из таких реестров.
