Когда в стране пройдут президентские выборы и будет ли Лукашенко использовать привычное «лишь бы не было войны» или, наоборот, сделает акцент на милитаристской риторике? Официальный Минск реально «меняет людей на детали для самолетов» и, может, есть другие санкционные товары, за которые власти были бы готовы отпускать политзаключенных? А также зачем именно сейчас на госТВ вышло «покаянное» интервью с гражданином США и политзаключенным Юрием Зенковичем? На эти вопросы читателей «Зеркала» ответил политический аналитик Артем Шрайбман в очередном выпуске проекта «Шрайбман ответит». Публикуем его текстовую версию.
«Представить себе какие-то протесты в такой ситуации сложно. Но власть может считать иначе»
— Объединение бывших силовиков BELPOL писало, что беларусские власти решили провести президентские выборы 23 февраля 2025 года. Глава ЦИК Игорь Карпенко заявил, что сейчас рассматриваются четыре даты проведения электоральной кампании. С точки зрения властей, когда им выгоднее это делать?
— По действующей Конституции назначать дату президентских выборов нужно минимум за пять месяцев. Поэтому названная BELPOL дата — 23 февраля — уже не выглядит реалистичной: до нее осталось меньше времени. Единственный способ обойти это ограничение для Лукашенко — добровольно подать в отставку или умереть, тогда новые выборы действительно должны пройти быстрее — в течение 70 дней.
В ответе на вопрос, когда властям выгоднее проводить выборы, есть два измерения — политическое и бюрократическое. С точки зрения внутренних или внешних политических рисков, реалистично их сегодня на горизонте нет. В стране установлен полный, практически тоталитарный контроль за любыми публичными проявлениями недовольства. Представить себе какие-то протесты в такой ситуации сложно. Но власть, конечно, может считать иначе и перестраховываться. Мы это видели во время парламентской кампании 2024 года, когда никаких намеков на протесты не было, но тем не менее выборы проводились как спецоперация. Власть как будто ждала, что революция может сама вдруг выпрыгнуть из-за угла.
И с этой точки зрения зима или холодная весна, разумеется, удобнее лета. В истории, конечно, есть примеры зимних революций: тот же Майдан 2014 года или Февральская революция в Российской империи. Но в целом, по общему правилу, холодная погода не способствует длительному нахождению людей на улице. Плюс, чем раньше будет дата выборов, тем меньше вероятность, что к тому времени беларусская экономика сойдет с сегодняшней траектории роста ВВП и зарплат, которые, в свою очередь, вызваны аномальным спросом на беларусскую продукцию в России. Никто не знает, когда этот военно-промышленный стимул перестанет действовать. Российский Центробанк уже предпринимает шаги, чтобы остудить явно перегретую экономику. И поэтому у властей в Минске может быть соблазн использовать выгодный для себя момент, пока он не закончился, то есть провести выборы раньше, чем до начала лета. С бюрократической точки зрения, учебный год тоже более удобное время, чем каникулы в колледжах и вузах. Массы студентов находятся под более плотным контролем администраций своих вузов и общежитий, и, соответственно, их легче мобилизовать на досрочное голосование.
Для местных властей высокая явка и 100%-е посещение выборов бюджетниками и студентами всегда были чуть ли не более важным индикатором эффективности их работы, чем итоговый результат в протоколах. Сейчас на выборах не ожидается интриги, и, соответственно, многие люди, которые хотели бы видеть смысл в своем походе на участки, в этот раз, в отличие от 2020-го, могут остаться дома. И поэтому создание телевизионной картинки массового народного прихода на голосование становится приоритетом.
Но все это рациональные аргументы, и власть не всегда движима ими. Я помню, как в 2019-м было множество разговоров о том, что рациональнее для власти сначала провести в конце года президентские выборы, а уже потом парламентские — в 2020-м. Но Лукашенко решил показать, какой он смелый, — проводить досрочные президентские выборы не будет. Мы все помним, чем это закончилось. Было бы вполне в этом стиле на фоне всех спекуляций о проведении более ранних выборов в феврале сейчас пойти на принцип и сказать «нет, они пройдут в предельный срок — в конце весны или летом».
— Лукашенко в очередной раз заговорил о войне. Насколько перед выборами будет усиливаться такая риторика и будет ли разыгрываться карта про «чистое небо над головой»?
— В этом можно не сомневаться. Мир остается главной ценностью большинства беларусов. Все исследования начиная с 2022 года показывают, что подавляющее большинство граждан нашей страны, вне зависимости от политических взглядов, не хотят, чтобы беларусы участвовали в российско-украинской войне. Некоторые опросы даже показывают, что, играя на этой теме и презентуя себя как гаранта мира, Лукашенко смог отыграть часть доверия, которое он потерял в 2020 году.
Пока у соседей идет война, а у нас из ее отголосков — только падающие дроны и изредка появляющиеся в стране [российские] войска, для действующей власти нет ничего проще, чем продавать электорату статус-кво как свое достижение, а любые изменения — как потенциально ведущие к войне. А чтобы контраст работал и война оставалась актуальной в головах беларусов, Лукашенко постоянно должен об этом напоминать, проходя между двумя струйками в своей риторике. С одной стороны, нужно вечно пугать людей реальностью войны, то есть постоянно нагнетать какие-то внешние угрозы. Поэтому мы регулярно слышим его выступления, что «мы готовы применить ядерное оружие, как только вражеский сапог переступит нашу границу», как будто у этих границ уже собраны ударные группировки польских, украинских или литовских войск. С другой — Лукашенко нужно так же регулярно напоминать о своем миролюбии, чтобы люди не стали воспринимать его как главного нагнетателя войны. Если вы посмотрите на любую его речь на эту тему за последний год, то там неизменно будут два эти компонента — миролюбивый и милитаристский.
«Для заходнікаў бяспечней пачакаць, пакуль беларускія ўлады спыняць новыя арышты, і толькі потым распачынаць гэты гандаль»
— Нядаўна расійскі палітык Ілля Яшын сказаў: «Лукашэнка літаральна абменьвае людзей на дэталі для самалётаў. У яго праблемы з „Белавія“, і яму трэба рамантаваць самалёты, але ён не можа атрымаць неабходныя дэталі з-за санкцыяў». Гэта рэальна? Можа, трэба знайсці яшчэ пару пазіцый і ўсіх палітвязняў абмяняць?
— Гэтая інфармацыя гучыць для мяне не вельмі праўдападобна з некалькіх прычын. Па-першае, крыніца. Я магу дапусціць, што Яшын мае добрыя кантакты ва ўрадах заходняга свету, але незразумела, чаму такая таемная дамова паміж Мінскам і Захадам стала вядомая ў першую чаргу яму, але не дзясяткам журналістаў-расследвальнікаў, якія займаюцца гэтай тэмай. Такая гіпатэтычная здзелка не магла быць дасягнутая без ведама кіраўніцтва тых заходніх краін, якія ўводзілі санкцыі на авіяцыйнае абсталяванне. Бо тут ідзе гаворка пра таемныя выключэнні з рэжыму санкцый у межах палітычнага гандлю з дыктатурай. Строга кажучы, гэта незаконна. І такія адступленні ад нормаў права не можа сабе дазволіць чарговы клерк у міністэрстве ці нейкі вытворца асобных дэталяў для самалёта: яны проста пабаяцца трапіць у турму. Не кажучы ўжо пра тое, што на гэтым узроўні праблема беларускіх палітвязняў не з’яўляецца ні для каго прыярытэтам. Кіраўніцтва «Боінга» наўрад ці ведае прозвішча хоць аднаго беларускага актывіста за кратамі.
Таму мы атрымоўваем нейкую глабальную палітычную здзелку, дзе ёсць кіраўніцтва краін, якое прымае такія рашэнні, ёсць выканаўцы з рэгуляцыйных органаў, якія заплюшчваюць вочы на парушэнне рэжыму санкцый ці на выключэнне пэўных дэталяў [якія дасылаюць у Беларусь] з гэтага рэжыму. І ёсць вытворцы гэтых дэталяў, якія па палітычным загадзе зверху пастаўляюць гэтыя дэталі ў Беларусь. То бок мінімум дзясяткі, а магчыма, і сотні людзей удзельнічаюць у працэсе, але ўсе трымаюць таямніцу. Ніводнае міжнароднае ці заходняе медыя не ведае пра гэты абмен, пакуль нехта не вырашае зліць інфармацыю расійскаму апазіцыянеру. І заадно дазваляе публічна паведаміць пра гэта сотням гледачоў, якія прыйшлі паслухаць яго ў Вільнюсе. Гучыць гэта ўсё не толькі дзіўна, а проста непераканаўча ў сітуацыі, калі заходнія медыя штотыднёва публікуюць новыя злівы інфармацыі пра нейкія пакуль непублічныя рашэнні Вашынгтона ці Брусэля па тэмах вайны ва Украіне ці санкцый супраць Расіі.
Калі адысці ад гісторыі з Яшыным, я не думаю, што Лукашэнка быў бы прынцыпова закрыты для падобных перамоваў. Яму амаль нічога не каштуе вызваляць палітвязняў нават дзясяткамі, асабліва калі гаворка ідзе пра непублічных персон з адносна невялікімі тэрмінамі. У турмах іх сотні, і можна на іх месца заўсёды набраць новых, пакрысе вызваляючы сябе ад заходніх санкцый. І, натуральна, авіяцыйная бяспека — гэта тое, што хвалюе беларускія ўлады, асабліва пасля гісторыі з іранскім прэзідэнтам Раісі, які разбіўся на сваім верталёце ў маі.
Лукашэнка нават пасля абвінаваціў у яго смерці ЗША і іх санкцыі. То бок лагічны ланцужок паміж уласнай бяспекай і санкцыямі на авіязапчасткі ў яго ў галаве ёсць. Але перашкоды тут, хутчэй, на заходнім баку. Даць Лукашэнку такую магчымасць пазбаўляцца ад некаторых санкцый таксама азначае даць і яму, і шмат якім іншым аўтакратам моцны камерцыйны стымул, каб набіраць новых закладнікаў. Мала які заходні палітык хацеў бы асацыявацца з такімі рызыкамі, нават калі ў працэсе можна вызваліць некалькіх палітвязняў. Для заходнікаў рэпутацыйна бяспечней пачакаць, пакуль беларускія ўлады спыняць рэпрэсіі і новыя арышты, і толькі потым распачынаць гэты гандаль.
Па-другое, гэта была б яшчэ адна дзірка ў санкцыях супраць Расіі. Як бы на Захадзе ні апякаліся інтарэсамі беларускіх палітвязняў, але захаваць сённяшні рэжым санкцый супраць Масквы, асабліва пакуль ідзе вайна, усё ж такі выглядае больш важным прыярытэтам. Асабліва у такой далікатнай сферы, як авіяцыя, дзе некоторыя запчасткі могуць мець падвойнае прызначэнне і выкарыстоўвацца на вайне. Таму, нават калі мы прыйдзем да гандлю — санкцыі ў абмен на палітвязняў — што ўжо неадначасова здаралася ў гісторыі як Беларусі, так і іншых дыктатур, то хутчэй заходнія краіны будуць пачынаць з сектароў, якія наўпростава не дапамагаюць Расіі ўзмацняць сваю вайсковую машыну. Гэта могуць быць калійныя ўгнаенні, ці драўніна, ці некаторыя персанальныя санкцыі на вышэйшых чыноўнікаў ці набліжаных да ўлады бізнэсоўцаў. А ў сектарах, якія моцна завязаныя на расійскую эканоміку ці могуць выкарыстоўвацца ёй для абходу сваіх санкцый, хутчэй за ўсё прыйдзецца чакаць нармалізацыі адносін паміж Масквой і Захадам.
«Минск видит, что аресты иностранных граждан неплохо работают»
— На телеканале «Беларусь 1» вышло «покаянное» интервью осужденного по делу о «захвате власти» Юрия Зенковича. В сюжете он рассказал о якобы готовившемся в 2021 году заговоре с целью убийства Александра Лукашенко. Помимо этого, якобы планировался госпереворот. Юрий Зенкович — гражданин США. Зачем пропаганда выпустила этот «фильм» сейчас?
— Зенкович в этом фильме не сказал по сути ничего нового о своем заговоре с подставными военными, о чем бы он или пропаганда уже не рассказывали, когда шел суд и следствие по делу. Из нового там было то, что он обратился к Лукашенко с просьбой о помиловании, а также к кандидатам в президенты США — Дональду Трампу и Камале Харрис с тем, чтобы и они поспособствовали его возвращению на родину. Зенкович также говорит, что уже три года ничего не слышал об американских представителях, которые пытались бы выйти с ним на связь. В этом смысле власть даже не пытается прятать основную цель этого сюжета, которая состоит в торге с Вашингтоном об условиях освобождения Зенковича. Вероятно, Минск вдохновляется опытом последних лет. В мае 2023 года подозреваемый в подрыве российского самолета в Мачулищах Николай Швец обратился к Зеленскому с просьбой помочь его освободить. Год спустя проходит обмен между Россией и Украиной, в рамках которого и Беларусь освобождает пятерых украинских граждан, включая Швеца.
В июне этого года немецкому гражданину Рико Кригеру выносят смертный приговор по обвинению в теракте на железной дороге. Он тоже просит Берлин вытащить его из тюрьмы, и это становится финальным аккордом в сделке об обмене заключенными между Россией и Западом. Все это время идут кулуарные переговоры между Минском и Варшавой об условиях освобождения Андрея Почобута, который, судя по доступной информации, даже не является польским гражданином. В обмен на его свободу Польша предлагает открыть погранпереходы на границе с Беларусью. То есть Минск видит, что аресты иностранных граждан неплохо работают, и переговоры по этой теме в последнее время интенсифицируются.
Совсем недавно мы видели демонстративное задержание японского гражданина Масатоси Наканиси, и вместе с тем — прозрачное заявление Беларуси, что Минск готов к контакту с Японией по этому вопросу. Звучит как открытое предложение к Токио выставить свою цену за освобождение своего гражданина.
Арестовывать новых граждан США страшновато, ну или их не так много в Беларуси. Зато можно достать из загашника давно сидящего Зенковича, напомнить американцам, что у него есть гражданство США, и предложить поговорить об условиях его освобождения. И Минск действительно может рассматривать избирательную кампанию в США как удачное время для такого напоминания. Действующая администрация, от которой выдвигается Харрис, может быть заинтересована показать американцам успешное возвращение домой их сограждан, как, например, было недавно с тремя американцами, которых удалось вернуть из тюрьмы в России, включая журналиста Эвана Гершковича.
А если к власти придет Трамп, то и он может захотеть показать, что предыдущая администрация ничего не сделала для свободы американцев из Беларуси. А он, еще будучи президентом в прошлый раз, через своего госсекретаря, смог добиться освобождения Виталия Шклярова. А вот сейчас, например, — Зенковича. Поэтому расчет Минска тут не полностью лишен смысла. Но главная задача для него — чтобы эта тема была услышана в американском инфополе. И, учитывая, что Зенковича арестовали почти три с половиной года назад, его новое интервью из тюрьмы вряд ли тянет на информационный повод, достаточно мощный, чтобы пробиться в насыщенную повестку американских СМИ перед выборами.
По крайней мере, пока этого не произошло. Но посмотрим, попробуют ли беларусские власти как-то еще напомнить о своей готовности и интересу к этому торгу. Увы, у них в руках много рычагов, чтобы усугубить гуманитарный кризис с политзаключенными и тем самым сделать проблему более острой.
Читайте также
