В восемь утра подъезд N в доме на проспекте Рокоссовского уже не спал: металлическая дверь то и дело открывалась, и жильцы, второпях перескакивая ступеньки, устремлялись кто куда. В это же время в своем «пентхаусе» на 13-м техническом этаже спал, накрывшись рыжей выцветшей дубленкой, Толя по кличке Шанель. На трубе справа лежал навесной замок с торчащими оттуда ключами, слева у стены стоял большой металлический лист — им закрывалась шахта, приспособленная под жилье. Ноги спящего Толи не помещались в «спальне» и просто стояли на полу. Раньше он спал с комфортом — на матрасе возле батареи первого этажа. Обстоятельства изменились 29 апреля: в доме отключили отопление, и Толя на ржавой тележке перевез все добро в вентшахту 13-го этажа. Так он мыкается уже 20 лет и уходить не собирается: подъезд для него родной по прописке — в 1982 году мужчина построил тут кооперативную трехкомнатную квартиру. Его бывшая жена с детьми и внуками живет в ней и сейчас. О том, почему так вышло, — в материале Onlíner.
Ходил модно одетый и с огромным догом на поводке
Панельный дом на проспекте Рокоссовского, в подъезде которого разгорелись страсти и споры, сдали в 1982 году. Это один из первых столичных кооперативов, построенных за средства жильцов.
Дом примечателен тем, что в последние 20 лет тут живет бомж Толя по кличке Шанель. Не знающему всей истории это может показаться удивительным: столько лет человек обитает в подъезде, спит, курит, справляет нужду, этим отравляет многим жизнь, но неизменно остается на своем месте. Но если знать все обстоятельства, то становится понятно: Шанель — это не какой-то абстрактный бомж, а свой, родной, потому что многие помнят его как модно и аккуратно одетого парня, гуляющего по району с большим догом на поводке.
Чтобы застать Толю «дома», мы приехали в восемь утра. Нашему появлению он удивился больше, чем мы его присутствию в вентшахте. Даже собрался было уйти, широким жестом откинув дубленку, но одумался и стал вглядываться в наши лица, моргая заспанными глазами.
Совсем недавно с учетом весенне-летнего периода Толя перебрался с первого этажа, где перестали греть батареи, в вентшахту технического. Тут у него что-то вроде «студии», когда объединено все в одном — и спальня, и столовая. Спит он на старых куртках, сваленных прямо в шахту, здесь же и ест.
Если смотреть на взъерошенного Толю прямо, то слева от него можно заметить импровизированный стол, где хранятся самые ценные вещи: солнцезащитные очки, очки для чтения, бритва с плавающими головками, тарелка в цветочек и ржавая жестяная банка с надписью «Ветчина». Помнится, такую ветчину в советские времена доставали по блату, а производили в Литовской ССР. Еще где-то глубоко в вещах зарыт магнитофон. Его Толя забрал с собой, когда уходил после развода с женой, оставив ей и детям трехкомнатную квартиру.
Мужчина говорит, что в подъезд он заселился самым первым: помог застройщику благоустроить новое общежитие, а тот отдал ему ключи. Сам Толя родом из Витебской области и никакого отношения к модному дому Шанель не имеет: фамилия в паспорте у него короче на две буквы и не такая благозвучная, как у Коко, зато смешная.
Окончив школу, отучился в мореходке в Архангельске, а после работал на рыболовных судах по всему Союзу. Жил, говорит, как и все: завел семью, собрал денег, построил квартиру в Серебрянке.
— Да обычная была семья, — коротко характеризует их Николай Александрович, сосед по лестничной площадке. — Сразу жили вроде нормально, Новый год даже вместе семьями встречали, а потом Толя пьянствовать стал, жену и детей гонять. Она милицию вызывала, потом развелась. Обычная спокойная женщина. Ну что поделаешь, раз он такой? Детям своим внимания не уделял, конфеты и то никогда не купил. Где-то и Толю было жалко. Устроил его как-то в наш троллейбусный парк на Ванеева ремонтником, поручился за него. Так он меня подвел: пару месяцев поработал и не пришел больше. А у меня потом все спрашивали: «Александрович, а где твой человек? Хоть бы трудовую пришел забрать!» А Толя только через год за ней пришел.
Уйдя из квартиры, мужчина стал жить где попало: у друзей, сестры, а потом вернулся к себе домой, но не в квартиру, где остался прописан, а в подъезд. В буквальном смысле. И так живет уже 20 лет.
— Я сам не захотел там оставаться, потому что никого не потерплю над собой! А квартира эта моя, я там прописан! — объяснил свою позицию Толя.
С его бывшей женой нам никакими способами связаться не удалось, но мы оставили свои контакты у председателя дома.
Деградация Толи происходила постепенно, и жильцы подъезда так же постепенно к ней привыкали, как мы незаметно для себя привыкаем к неизбежному внешнему изменению партнера, живя с ним в длительном браке. И кличка Шанель прилипла к мужчине уже после того, как он окончательно пропитался запахом своей новой жизни и стал распространять его шлейф вслед за собой.
Поскольку Толя был все же своим, его существование на лестнице, предназначенной для эвакуации в случае пожара, жильцы поначалу как-то оправдывали, потом просто терпели. Но впоследствии, находя в лифте и других МОПах малоприятные следы его присутствия, стали как-то с этим бороться.
— Самое страшное, когда у нас отключают электричество и приходится в темноте на ощупь подниматься по этой лестнице домой, — говорит Светлана Левченко, живущая в этом доме с самого рождения. — В декабре 2022 года нам заменили лифтовые кабины. И вот открывается дверь новенького лифта, а там по центру — куча! Просили его не гадить в подъезде, потому что не раз заставали его справляющим нужду то прямо в мусоропровод, то на лестнице. Но где там! А 31 декабря, в канун 2023 года, он вообще устроил пожар! Приехали МЧС, милиция. Наутро, 1 января, перед подъездом валялись обгоревшие матрасы, какое-то тряпье и жутко пахло на весь район. И что вы думаете? Он вернулся, и все стало как было, то есть плохо.
Дмитрий, сосед по подъезду, поддерживает Светлану, добавляя, что история вышла за пределы понимания:
— Человек имеет жилплощадь, но живет в подъезде, не платит коммуналку. Пусть бы в коридоре у себя жил. Одним словом, много вопросов к нему.
Председатель дома: «Мне он нисколько не мешает»
Как и во всех кооперативных домах того времени, в доме на Рокоссовского есть председатель. По сути, он, как уполномоченное лицо, должен следить за порядком. Спрашиваем, почему так вышло, что в подъезде, вопреки нормам и правилам, 20 лет живет человек.
— Вчера его видел: сказал, что идет от сестры, и показал пакет: там было четыре пакета молока и колбаса, — говорит Игорь Константинович, председатель дома. — Знаю его лет 20. Ездил раньше по загранкам постоянно, модно был одет, рядом собака выше него. Не знаю, как на квартиру, но на первоначальный взнос он точно заработал. Характер, конечно, у Толи паршивый. Если трезвый — то нормальный человек, а как выпьет, невозможно терпеть больше минуты. Бывшую его жену, конечно, понять можно.
Живет он периодически то у сестры, то у друзей, то в своем подъезде. Он там и правда прописан, в трехкомнатной квартире. Почему знаю? Потому что он уже дважды терял паспорт, и я вместе с ним ходил к паспортисту восстанавливать.
Пенсия у Толи социальная, рублей 190. Может быть, он и заработал на бóльшую, но справки собирать поленился. Ответственности и дисциплины у него никакой. Ему даже предлагали сделать запрос в места, где он работал в России, но он так и не собрался, чтобы прийти и поговорить со специалистами на эту тему. Значит, его все устраивает. Кроме того, есть сердобольные люди, которые ему ежедневно еду приносят, одежду отдают.
— Поговорив с жильцами подъезда, для себя отметила, что их мнения насчет Толи разделились: одни ему сочувствуют, другие — категорически против его проживания вне квартиры. И этих людей можно понять с учетом того, какой запах стоит в подъезде. Вы, как председатель, что-то предпринимали?
— Сами жильцы ничего не сделали для того, чтобы там его не было. Все, видимо, ждут, даже те, кто против, что кто-то что-то сделает за них. А я не хочу, чтобы на меня показывали пальцем из-за того, что это сделано моими руками. Мне он нисколько не мешает.
Но дело, говорит председатель, не только в пассивности жильцов.
— Не так давно был рейд по району: милиция искала бомжей. Толю тоже нашли и забрали. И что вы думаете? Через полчаса уже выпустили! Почему? Да потому, что он здесь прописан! И ничего ему не сделаешь, получается.
И все-таки в голосе Игоря Константиновича слышится сочувствие. Он и не отрицает этого.
— Захожу его проведать по старой памяти. Толя ко мне даже на дачу приезжал, помогал. Вышел как-то от него, решил по лестнице спуститься, а там его сын на общем балконе курит. И я вот понимаю, что он знает, что там отец и что я был у него, но промолчал. Они так могут стоять курить на одном этаже, разделенные стеной, и не знать, что в этот момент находятся рядом. А я как от Толи приду, жена нюхнет и говорит: «У Шанеля был?» Моется он редко. С трудом летом загнал его в нашу речку в Серебрянке помыться.
Игорь Константинович предполагает, что именно благодаря вот этой своей давней истории Толя продолжает жить в подъезде.
— В этом же доме, только в другом подъезде, тоже как-то поселился бомж. Интеллигентный такой, шторку повесил под лестницей, халат длинный носил. Но жильцы его быстро выселили. А Толя вот остался.
Директор КУП «ЖЭУ № 1 Ленинского района г. Минска»: «Жалоб на то, что в подъезде живет бомж, не поступало»
Журналисты попросили Александра Коновко, директора обслуживающей организации, прокомментировать сложившуюся ситуацию.
— О том, что в подъезде дома на Рокоссовского 20 лет живет человек, мы узнали от вас. Жильцы дома к нам с этой проблемой не обращались. Я лично после вашего звонка выезжал туда. На венткамере висит замок. У нас не было полномочий ее открыть, поскольку камера обслуживается «Беллифтом». На лестнице были сумки с бутылками — мы их выбросили. Председатель дома рассказал, что жильцы сами подкармливают этого человека, дают одежду. А позвонили, видимо, новые, кто к нему еще не привык, — отметил собеседник.